Известно, что святой Рабби Шмелке из Никльсбурга придерживался хасидских обычаев. А евреи Никльсбурга не были хасидами, и поведение Рабби Шмелке казалось им странным. На собрании глав общины города решили отстранить его от исполнения обязанностей раввина города и велели шамашу сообщить ему об этом решении. Шамаш, будучи человеком простым, спросил в чем причина такого решения. Когда ему объяснили, что поведение раввина вызывает удивление жителей города, шамаш принялся умолять не отстранять Рабби Шмелке от должности, уверяя, что он величайший праведник. В доказательство своих слов он рассказал: "Всегда, как это принято у нас, я обхожу дома и стучу в двери еще перед рассветом, чтобы люди успели собраться на утреннюю молитву. Каждый раз в это время я заходил в дом Рабби и заставал у него какого-то человека. Однажды я спросил, кто это. И он мне сказал, что это пророк Элия’у. А однажды я застал там двоих, и один был в короне. Объяснил мне Рабби Шмелке, что тот, кто в короне, – это царь Менаше, сын Хизкия’у. "Почему именно он пришел к тебе?" – спросил я. И Рабби Шмелке рассказал, что приходила душа царя Менаше из-за полученного письма с просьбой разъяснить закон. Вдова одного человека, приговоренного к смерти за то, что он разбил иконы, просила, чтобы разрешить ей получить деньги из кассы помощи для вдов. (Те, кто распоряжался кассой, отказывались ей помочь, т.к. условием вклада в кассу был запрет пользоваться ею вдовам тех людей, которые необдуманно рисковали своей жизнью и поэтому погибли.) Рабби Шмелке не знал, какое решение принять. Тогда пришла душа царя Менаше и сообщила ему, что она нашла душу этого человека величайшей праведности и подтолкнула ее к совершению этого поступка, чтобы искупить свой грех идолопоклонства. (Царь Менаше был первым, кто внес изображение идола в Храм.)" Рассказ произвел большое впечатление на глав общины Никльсбурга, и Рабби Шмелке еще долгие годы оставался раввином общины.
