Продолжение. Начало см. здесь
Нацистская пропаганда, несмотря на то, что в одних случаях евреев называли «враждебной расой», а в других – использовали слово «еврей» как всеобъемлющее понятие для обозначения всех идеологических противников, – в целом была безупречно последовательной. Нацисты говорили о еврее как о «типаже», одинаково причисляя к этой категории каждого, в ком они могли распознать представителя еврейской расы. Поэтому не было никакой необходимости нацеливать враждебность немцев специально на евреев Восточной Европы – Ostjuden, достаточно было умело использовать уже существующие среди немецкого населения возмущение и неприязнь по отношению евреям. Наиболее опасными объявлялись ассимилированные евреи, именно из-за того, что они были так похожи на немцев. В нацистском «миропорядке» не оставалось больше «ниши» для евреев. У них отобрали возможность ассимиляции, которую открыла эмансипация 19-ого века, даже если бы они отказались от своего еврейства и «перенесли» иудаизм в сферу конфиденциальной жизни. Они не могли даже возвратиться к статусу «парий», как это было в средневековой Европе, когда их присутствие кое-как терпели, поскольку оно могло быть «оправдано» с религиозной точки зрения.
Евреи превратились в изначально и полностью «иных». В существ «других» по своей природе. И ничто не свидетельствует об этом более веско, чем символичное «исключение» их из числа представителей рода человеческого – неизбежное следствие «массированной» псевдобиологической метафоризации. Уже в конце 19-го века антисемиты обвиняли евреев в том, что их критические воззрения и интеллектуализм приводят к падению любой законной власти. Но теперь, даже с учётом того, что это старое обвинение, наряду с многочисленными другими, всё ещё оставалось «в ходу», основная тенденция нацистской пропаганды была другой. Её задачей стал процесс низведения евреев в сознании обывателя до уровня представителей животного мира.
Здесь отчётливо заметны метафоры двух типов. Во-первых, устойчивый стереотип еврея-паразита, возникший еще в 19-м веке, но необычайно распространившийся после Первой Мировой Войны, эксплуатировался нацистами буквальным образом. С этих пор и впредь, термины паразитологии утратили свой метафорический смысл и употреблялись в в рамках естественных наук в прямом смысле: еврей и есть паразит, настоящий, биологический. Во-вторых, нацисты обратились к ещё более впечатляющему (и бесспорно, более эффективному в плане дегуманизации евреев) образу еврея – разносчика заразы: бактерий, бацилл, микробов и так далее, которые атакуют организм арийцев и отравляют его. Эта ассоциация была «выстроена» уже в средние века, когда евреев обвиняли в отравлении источников и распространении чумы. Но теперь все эти обвинения приобрели размах, соразмерный уровню медицинских знаний и гигиенических требований двадцатого века.
Антисемитские теории о евреях как о виновниках «идеологического распада» или обвинения в паразитизме были достаточно «хороши» сами по себе. Но они не способны были произвести такое неизгладимое впечатление, как идея о биологическом инфицировании, связанном с евреями. «Еврейская угроза» возрастала многократно, когда метафора заражения применялась к сексуальной сфере. «Половой аспект» антисемитских тезисов был особенно силен в нацистской пропаганде, проиллюстрированный наилучшим образом. Есть известный отрывок из «Майн кампф», где Гитлер описывает молодого еврея, злобно выслеживающего юную невинную немецкую девушку с намерением совратить её.
Термин «порнография», квалифицирующий фрагменты такого рода и в равной степени относящийся к пропаганде Юлиуса Штрайхера и его «Штюрмеру», не в состоянии адекватно передать всю мощь воздействия образов, так тесно связанных с идеей сохранения чистоты крови, которой было одержимо общество. Эти фрагменты создавали специфическое, извращённое, но очень созвучное настроениям в обществе представление. В соответствии с ним, евреи обладают способностью навсегда отравить кровь немецкой женщины, с которой у них была связь хоть однажды. В итоге происходит некая генетическая экспансия, и с этих пор и впредь эти женщины будут воспроизводить еврейские наследственные признаки, даже если дети будут зачаты немецкими отцами.
Писатель-расист Артур Динтер поместил этот абсурд в центр своего романа «Преступление против крови», вышедшего в 1918 году и ставшего «бестселлером». Это был роман-предостережение против «заражения крови». Нацистские «вожди», начиная с Гитлера и Штрайхера, энергично и упорно следовали примеру этого автора. „Штюрмер“, в особенности, представляет собой классический образец навеивания ужаса «порчи», эксплуатации самых чувствительных струн человеческой души, обвиняя евреев в похищении немецких малышей для ритуальных убийств, или использовании немецких девушек для проституции за пределами Германии. Но ничто не может сравниться с опасностью посягательства на «чистоту арийской крови», опасностью невидимой, настигающей повсюду угрозы, которая побуждает принять защитные меры – устранить источник заразы.
Многие исследователи подчёркивают, что при лишении евреев человеческих качеств в общественном сознании решающую роль сыграла псевдобиологическая идеология. Важно обратить внимание на особенности типа анимализации, избранного расистами для своих рассуждений. Намеренно или нет, они уравняли евреев с паразитирующими на человеческом быте представителями животного мира – паразитами, бациллами, микроорганизмами, обитателями «дома», а не с экзотическими животными. Таким образом, антисемитизм становился значительно более опасным, поскольку уничтожал человеческий облик жертв, а себя отождествлял с традиционными ценностями санитарии и гигиены. Французские революционеры пали до «цареубийства», мысленно сравнивая, а затем отождествляя Людовика Шестнадцатого со свиньёй. Рассуждения нацистов позволяли избежать травмы от осознания «кровавого преступления», подобного гибели свиньи, манипулируя категориями бактериологического контроля, санации жилища и медобслуживания.
Филипп Баррин (Женева, Институт международных исследований)
Перевод Ш. Садэ
