Как снимают еврейские фильмы? Да очень просто! Достаточно нарядить актеров в черные лапсердаки и попытаться вызвать у зрителя сочувствие/ненависть (нужное подчеркнуть) к этим странным пейсатым. Другой вариант: актеры – те же, одежда – в полоску: Религия и Катастрофа – вот две темы, которые нещадно эксплуатируются режиссерами "еврейского" профиля.
Спилберг – один из немногих режиссеров, не спекулирующих на еврействе. Он может себе это позволить. Именно поэтому его картины любят и смотрят. Настоящее всегда в цене. Легендарный "Список Шиндлера" предназначался для респектабельной европейской аудитории. Интеллектуальная элита с неподдельным удовольствием сопереживала герою, доказывающему, что человек может оставаться человеком в любой ситуации. Но элита всегда в меньшинстве. Результат – семь "Оскаров", всемирная слава: и… убытки в размере $1150000.
"Мюнхен" снимался для евреев и только для них, это становится ясно с первых же кадров. Лента изобилует не столько еврейскими, сколь израильскими образами и понятиями, максимально сужающими целевую аудиторию. Зритель, не знакомый с израильскими реалиями, тоже получит оплаченную дозу адреналина, но не сможет воспринять картину как цельное послание режиссера. Надо отдать должное мастерству Спилберга: ему удалось искусно уйти от классического голливудского триплета "разговоры-стрельба-секс" к более сложным многослойным конструкциям. В то же время фильм смотрится на удивление легко, поскольку формально законы жанра соблюдены на все 110%. Используя трагическую историю олимпиады в качестве эффектной канвы, режиссер, казалось бы, раскрывает свое видение вечного противостояния добра и зла. Только вот добро куда-то спряталось, а вакантное место заняло возмездие.
Как бороться со злом, чтобы самим не опуститься на его уровень? Что выбрать: силу или смирение, принципы врага или собственное благородство, войну или диалог? Спилберг, словно играючи со зрителем, приводит убедительные аргументы в защиту обеих позиций: "радикальной" и "гуманистической". Однако центральным, стержневым элементом фильма является главный герой – руководитель группы, отвечающей за ликвидацию террористов. Именно его действия зритель будет считать отражением собственных взглядов режиссера. Несомненно, роль Авнера – не только самая яркая, но и самая сложная в картине. Спилберг намеренно обесцветил большинство второстепенных персонажей, упрощая их жизненную позицию едва ли не до базовых постулатов.
Но вернемся к проблеме выбора. Зрителю может показаться, что Авнер меняет убеждения, как перчатки: примерный семьянин в начале фильма, он быстро превращается в хладнокровного мстителя, а после завершения операции решает отойти от дел и жить спокойной жизнью. Неужели агент Моссада смирился и подставил вторую щеку? Не все так просто. Бой не закончен – он переместился в другую плоскость. На протяжении всей картины Спилберг тактично напоминает зрителю, что арабы воюют не только оружием. "Я погибну, но за мной придут мои дети", – говорит террорист, и его глаза излучают уверенность в завтрашнем дне, какая не снилась швейцарским банкирам. Проблема демографической интифады стоит намного острее, чем может показаться на первый взгляд, – и Спилберг это очень хорошо понимает. Он ненавязчиво доказывает, что Израиль не должен делать выбор между войной и миром, поскольку оба этих варианта оказываются проигрышными. Единственный выход – просто жить. Жить с пистолетом под подушкой, жить и умножать жизнь, жить и защищать своих детей, которым, возможно, повезет больше.