…Вы обычно забираете почту вечером, возвращаясь с работы. Перебирая конверты, обращаете внимание на один: без марки, с треугольной печатью. Это повестка. Первое ощущение радостью не назовешь — сборы резервистов всегда вторгаются в ваши планы несколько неожиданно и бесцеремонно. Вы начинаете, перелистывая свой ежедневник, проверять, что нужно пропустить, отменить, перенести. Ваш начальник — если ему это очень надо и если вы сами не против — может попросить для вас отсрочку. Хуже, когда вы сами начальник или бизнесмен, тогда и на сборах вы будете работать, но уже в боевых условиях.
Вечером, накануне сборов, вы достаете нужные документы, собираете свой рюкзак: обувь, военную форму, если она у вас есть, иногда и оружие.
Утром просыпаетесь рано, надеваете форму, шнуруете тяжелые ботинки. Одежда чистая, тщательно выглажена, ботинки начищены до блеска. Да!.. Уже сегодня вечером от этого лоска ничего не останется. По пути на место сбора дорожная пыль припорошит ботинки, а по прибытии на базу, ожидая дальнейших указаний, вы в своей аккуратной форме усядетесь прямо на асфальт или на камни, поскольку скамеек мало, они далеко и там нет тени. Да и, кроме того, вы же не смокинг надели — форма на то и рассчитана, чтобы ее пачкали.
Потом, когда на полигоне, на стрельбах вся рота расположится в тени под навесом, то первым, только первым, ощущением будет нежелание садиться в грязно-белую пыль, похожую на муку. Но вскоре вам придется очень много раз садиться в пыль, ложиться в пыль, падать в пыль, бегать, поднимая столбы пыли. Это летом. А зимой пыль становится грязью, зной сменяется дождем. Иногда (обычно осенью или весной) дождь и жара чередуются.
И вот, когда вы сами станете грязно-белым по цвету местного грунта, то просто перестанете обращать внимание на пыль, на грязь, на изменения погоды: поскольку повлиять на все это вы не можете, такая мелочь становится просто неинтересна. Этот иммунитет сохраняется, как правило, весь период сборов. Две недели, три, четыре—сколько нужно. Душ, кстати, на территории части работает вполне исправно, можно отмыться, почистить обувь, сменить и даже постирать одежду. Однако этого хватает ненадолго. Но самые упорные не теряют надежды, многие даже покупают обувный крем (кто понаходчивей, приносит его из армейского склада), но он закончится быстро. Мыло для стирки тоже не вечно. И в результате ваша форма будет полностью соответствовать образу бывалого воина-Оружие пристреливается и становится точным и удобным, забота о нем становится похожей на заботу о близком друге, который, в свою очередь, не подведет в минуту опасности. Снаряжение подгоняется по фигуре постепенно и ненавязчиво — после пробежек, при отработках упражнений вы подтягиваете одни ремни и ослабляете другие. В результате вы становитесь единым целым со своим оружием и снаряжением, — параллельно мечтая о том дне, когда вы все это вернете на склад.
Связь с миром поддерживается по мобильному телефону, но есть много мест, где он не работает вообще или связь плохая. Тогда вы занимаетесь поиском точки, где пообщаться все же удается, а также с завистью смотрите на тех, кто болтает без помех с аппарата, работающего от другой сети. Но даже если телефон в порядке, то на полигоне очень много глушителей: стрельба, рев двигателей и постоянные напоминания командиров, что он должен быть отключен во время учений и инструктажа. Ну, а потом вы забываете его включить…
Еда не отличается изысканностью. Она, как правило, вообще ничем не отличается. Хотя исключения бывают: если один из солдат-резервистов окажется профессиональным шеф-поваром, работающим в ресторане, и проявит желание готовить еду на всех. Прецеденты были. Но поскольку правила действуют чаще, чем исключения, то к еде лучше относиться спокойно, не ожидая сюрпризов. Действующие на базах (но не на всех) магазины и буфеты вполне восполнят эту недоработку.
Шаг за шагом и волей-неволей вы отдаляетесь от своей семьи, работы, привычного круга общения. Ваши сослуживцы в части находятся вокруг вас круглые сутки, с некоторыми из них вы будете ночевать в одной палатке, слушать их (а они — ваш) храп ночью, с ними вы будете нести службу, сменяться на посту, ходить на задания, трястись в джипе. Окружающие вас люди составляют теперь единственный близкий круг общения, вы их будете видеть и слышать не только тогда, когда вам этого хочется. Некоторые из них — ваши командиры, они будут влиять на многие события в вашей армейской жизни, а их характер может оказаться не в вашем вкусе…
Вам, возможно, придется оказаться в небезопасных местах, а иногда и в очень опасных, и вам хотелось бы быть уверенным в надежности своих товарищей, а им — в вашей. Жизнь в палатке или в ободранном домике навевает тоску только в первый день. Впоследствии ваша кровать превратится в символ расслабления: сбрасывая на нее (или забрасывая, если она в верхнем ярусе) свое снаряжение, вы действительно можете вздохнуть свободно без всего того, что на вас было надето. Хотя зачастую и ненадолго.
Охрана, патрули, рейды, засады, блок-посты требуют круглосуточного участия, ваш режим активности и отдыха сразу теряет равномерность, и нередко спать вы отправляетесь после завтрака или вместо завтрака. Но желающие выделить время на чтение, учебу или спорт вполне его находят. Непрочитанные книги стоит приготовить как раз на время сборов, именно там вы их прочитаете. Для интеллектуальных бесед на все без исключения темы — от прогноза погоды до прогноза далекого будущего — находится и время, и место, и собеседники, а нередко и специалисты. Время и место бывают очень неожиданные: например, во время поездки в бронемашине по недружественной территории, когда в руках оружие наизготовку, а на голову надет шлем с наушниками. Все друг друга прекрасно слышат и негромко переговариваются с помощью микрофонов, закрепленных у рта.
Если на время сборов пришелся праздник, то ощущение собственного неучастия в нем в кругу семьи становится довольно гнетущим, но зато все пересекающиеся с вами гражданские лица приносят угощения в количествах, которые в домашних условиях вы не в состоянии ни купить, ни съесть. Эти несколько дней учений и еще несколько недель службы создают особый дух военной жизни — и она становится привычной. А весь другой, внешний мир требует приложения определенных усилий, чтобы остаться в курсе происходящих в нем событий.
Уже потом, после сборов, случайно пересекаясь с сослуживцами и бурно выражая свою радость, вы поясняете друзьям: «Мы с ним на сборы ходим». В ваших словах звучит открытая симпатия и скрытая тайна, известная только избранному кругу уходящих на сборы. Это вызывает восхищенное понимание, ваши дети гордятся вами. Но, тем не менее, вы, конечно же, стараетесь остаться и во внешнем мире, поскольку он вам бесконечно дорог. Он-то как раз и является тем реальным и главным в жизни, ради чего вы вообще прибываете на сборы и нередко рискуете собой — вы его защищаете.
