Яаков не хочет оставлять Землю Израиля и убегает на север, в Харан, только потому, что Эсав задумал убить его. Пророчество дается человеку как ответ на его вопросы, заботы и тревоги, и поэтому сон, приснившийся ему на горе Мория, где он остановился на ночлег, выдает его состояние: Небеса показывают ему будущие изгнания еврейского народа и конец каждого из них, кроме последнего, которое представляется вечным. "Показал ему Всевышний лестницу. И вот Вавилон (ангел, олицетворяющий силу халдеев) поднимается, проходит семьдесят ступеней и спускается вниз. Яаков видит и страшится. Сказал ему Всевышний: "Поднимайся и ты тоже". Сказал Яаков: "Пресвятой Благословенный, боюсь я, что придется спуститься". Сказал ему Всевышний: "Не бойся, слуга Мой Яаков" (Мид-раш Сохар тов, 786).
Но несмотря на заверение Всевышнего, Яаков предпочел остаться внизу. Перед его глазами прошел ангел-покровитель Вавилонской империи, уверенно поднялся вверх по лестнице и, пройдя семьдесят ступеней, упал. Вслед за ним на ту же высоту поднялся ангел Персии, но, будучи не в силах двигаться дальше, скатился к ее подножию. Та же участь постигла и стремительного ангела Греции: и для него семидесятая ступень оказалась пределом возможностей. Но вдруг ангел римлян – народа, который должен произойти от Эсава, – уверенно начинает путь наверх, оставляя позади ступень за ступенью. И теряется в облаках… Падение трех ангелов с семидесятой ступени означало, что пленники, угнанные в Вавилон, вернутся через 70 лет, а еще через 70 лет Персидскую империю сменит на мировой арене Греция, власть которой над Иудеей также продлится не более 70 лет. "Неужели теряющийся в облаках ангел-покровитель Рима означает, что власть потомков Эсава будет вечной?" – в страхе проснулся Яаков, так и не увидев падения ангела римлян.
Все, что Яаков просил у Всевышнего в изгнании – это кусок хлеба на каждый день, и одежду прикрыть наготу: "Если со мной будет Всесильный и сохранит меня на том пути, которым я иду, и даст мне хлеб для еды и платье для одежды, и возвращусь с миром в дом отца моего, то Б-г будет для меня Всесильным" (Берешит, 28:20).
В изгнании нельзя обрести ничего. Там стоит лишь одна задача: выжить спастись, пережить это страшное время до начала периода возвращения.
Яакова угнетают два момента. Во-первых, он знает что утратит ощущение близости духовного мира, которое было у него в Святой земле, ибо за пределами Земли Израиля у человека "как будто нет Б-га" (Ктубот, 112а). Б-жественное Присутствие за границами Святой земли не раскрывается. То ощущение запаха первозданного сада, которое было у Ицхака, невозможно на чужбине, то видение ангелов и восприятие Шхины, которые были у Авраама, недоступно за пределами святости. А ведь Яаков обладал способностями Ицхака и Авраама, недаром про него сказано: "сидящий в шатрах" – в шатре Ицхака и в шатре Авраама (Зоар, Толдот). Он учился и у отца и у деда.
Во-вторых, Яаков оставляет дом отца-праведника и отправляется к злодеям, обманщикам, убийцам, колдунам, развратникам. И среди них ему придется жить. В изгнании еврейский народ сталкивался с этими же двумя проблемами: Во-первых: оторванность от места, дающего душе эмоциональную духовную пищу, возвышающую человека до уровня пророка. И во-вторых: необходимость жить среди народов, находящихся на нижайшей ступени развития.
Возможно ли после изгнания восстановить нашу эмоциональную связь с Землей и стряхнуть с себя все то дурное влияние, которое оказали на наш образ жизни окружающие народы? Яакову было легче, чем его потомкам: он знал, что не его дети, а он сам вернется на Святую землю. Потомки же тех, кто родился на чужбине и не добрался до Святой Земли, возвращаясь на родину отцов, далеко не всегда могут восстановить эмоциональную связь с окружающей средой, питающей нашу душу. Они далеко не всегда могут осознать, что их предки вели другой образ жизни и пользовались другими понятиями, не похожими на те, которые сформировались у них в период длительного проживания среди чужих народов.
Мидраш рассказывает о человеке, который по дороге домой встретился с волком и победил его. Затем на него напал медведь – но он справился и с ним. И вот, добравшись до дома, он положил руку на косяк двери – и змей ужалил его. Что нам хотят этим объяснить? Змей – внутренняя испорченность, которой человек не заметил, вернувшись из изгнания. И она оказалась губительной причиной многих его бед и неурядиц.
В изгнании не только утрачивается тяга к святости Храма, желание получать пророчества и постигать тайны Торы, но и понимание, что такое народ и какие особенности есть у святого народа. И это становится змеиным ядом, разъедающим наше общество вместе с теми привычками и извращенными представлениями о жизни, которые мы приносим из изгнания.
Столкновение культур раздирает Землю Израиля, когда сыновья Израиля собираются из разных стран. Только возвращение к настоящим ценностям: Храму, истинному смыслу Торы, чистоте понятий и восприятию духовной составляющей Земли Израиля – может по-настоящему вернуть нас из изгнания. Но как этого добиться?
Сама Земля обладает удивительными свойствами. Она названа "текущей молоком и медом". Маарал разъясняет, что мед и молоко – это символы. Это два продукта, которые должны были бы быть запрещены из общих соображений кашрута, но оказались разрешенными благодаря отдельному указанию Торы. В самом деле, молоко вырабатывается из крови, а в меду присутствует секрет пчелы. И то и другое должно было бы стать причиной запрета употреблять эти продукты в пищу. Но в этих двух случаях мы сталкиваемся с каким-то механизмом преобразования плохого в хорошее, вредного – в полезное. В этом смысле молоко и мед являются символами Земли Израиля. Она способна переплавлять все отрицательные потенциалы, делать их частью общего и, в конечном итоге, превращать в нечто жизнетворное.
Земля Израиля – только она может стать силой, исправляющей все чужое и губительное для нас, то, что мы приобрели в долгом изгнании. Она – противоядие от укуса змеи, губительная сила которой проникает в организм, в отличие от силы медведя и волка. Но для того, чтобы очищающая способность почвы под нашими ногами начала действовать, необходимо захотеть отбросить все чужое и наносное, связать свои мысли, дела и эмоции с Израилем.
Немного более трехсот лет назад, в то время, когда еврейский народ стоял на пороге эпохи возвращения, в его среде наметились новые, неизвестные до тех пор тенденции. Хасидизм и движение просвещения впервые отодвинули на второй план желание вернуться на Святую землю. Хасидизм акцентировал любовь к еврею, находящемуся в тяжелом положении в изгнании. Он хотел найти лекарство для больной души в самом же изгнании. В качестве лекарства предлагалась только Тора, но не привязанность к Святой земле с мечтой о скорейшем возвращении в нее. Учение – через откровения лидеров хасидизма – должно было принести некоторое новое прочтение. Их восприятие духовных миров отодвинуло на задний план образ Земли Израиля, единственного места, где воображение человека похоже на чистый, незамутненный источник, открывающий для него духовный мир без примеси нечистоты. Любовь к окружающей природе изгнания, медитация в лесу и поле, на берегу реки, предлагались вместо того, чтобы закрыть глаза и представить себе Иудейскую пустыню. В изгнании даже были найдены определенные преимущества.
Те, кто увидел самостоятельную ценность в нееврейском обществе, в бурном развитии наук, философии, поиске новых путей и новых взаимоотношений между людьми, также отодвинул идею Земли Израиля и возвращения в нее на задний план. Вскоре возникло реформистское движение, которое заявило, что еврейский народ создан, чтобы быть учителем других племен и наций, а поэтому всегда должен оставаться в изгнании. Вскоре реформизм убрал из молитв все упоминания о Земле Израиля и Храме.
Яд других народов проник настолько глубоко, что желание принимать лекарство оставило больного.
Мидраш утверждает, что Яаков не увидел конца последнего изгнания, потому что оно не начертано на лестнице истории, а зависит только от нас. Человек не может избавиться от дурного желания – это не в его силах. Он должен просить об освобождении от него Всевышнего. Но для того, чтобы обратиться к Б-гу с такой просьбой, надо возненавидеть само дурное желание, не дающее человеку возможности ни постигать Тору, ни развиваться духовно.
Желание вернуться на Святую землю, позволить ее жизнетворной силе проникнуть в тебя, выбросить все чужое и перевернуть плохое в хорошее – это то, что может спасти нас, объединить, сделать единым народом, позволить завоевать пределы святости и построить Храм. Мы должны наяву увидеть конец недосмотренного сна Яакова. Ведь сказано: "И оборвался сон Яакова" (Берешит, 28:16).
А в конце – возвращение в Израиль и освобождение от всего наносного, чуждого нам. "Будущее время отличается от настоящего только тем, что в будущем еврейский народ будет полностью свободен" (Санэдрин, 90а).
Все.
