Никто не учил Адама.
От разнообразия – к единству. От единства – к бесконечности, скрывающейся за все объединяющей точкой. От бесконечности – к имени Творца.
Силой своего сердца.
Сказал Рав Аха: "Сотворив человека, собрал [Всевышний] всех животных, зверей и птиц, провел их перед ним и спросил: "Какие имена им дать?" Сказал [Адам]: "Этого правильно назвать "буйвол", этого – "осел", этого – "конь", этого – "верблюд", этого – "лев", этого -"орел", – и так для всех [нашел имена]. – "А как обращаться к тебе?" – "Меня нужно называть Адам". – "Почему?" – "Потому что из земли я сотворен". – "А как имя Мое?’-"Ад-най"1. – "Почему?" – "Потому, что Ты -Господин над всем миром" (Бемидбар Раба, 19).
Господин…
А беспредельной любви Творца первый человек не осознал.
До греха Адама деревья пели и сладость плода усиливала чувство близости к сотворившему его. Ощущая на себе взгляд Того, Кто находится за пределами мира, первый человек понимал, что Всевышний не только проверяет правильность контуров и форм, но и определяет, похоже ли творение на то, чем должно быть, нашли ли свое выражение прекрасные потенциалы. Раскрытие Божественного "Я", постоянно зовущего к совершенству и обновляющего все сотворенное, лишало Адама радости бытия: ему мешало это проникновение в потаенные уголки сердца – казалось, что он лишен самостоятельности. Никакие блага не радовали его, потому что он хотел быть господином и повелителем мира. А всей глубины слов "Нехорошо человеку быть одному" (Берешит, 2:18) он не понял, ибо опыта одиночества у него не было.
Поскольку благо невозможно дать против воли, степень раскрытия Божественного "Я" определялась желанием человека.
Адам совершил преступление в день своего сотворения. И на уровне мысли оно произошло раньше, чем в мире действия. Первый человек не смог бы взять в руки и съесть запрещенный плод, если бы его порочное стремление остаться одному уже не изменило окружающий мир – лишило его прежней прозрачности. Адаму показалось, что взгляд Творца не всегда направлен на него и что поступок, совершенный украдкой, может остаться незамеченным. Когда же он преступил запрет, его мировосприятие изменилось полностью – родилось ощущение, что Всевышний находится за пределами сада.
Все теперь было к услугам человека, чтобы доставлять ему самые приятные ощущения и бесчисленные удовольствия. Сад Эден – сад блаженства и неги -стал его личным владением. Можно было брать все и радоваться… "Ворованная вода сладкая…" (Мишлей,9:17).
Сладкая, но безрадостная. Только сначала кажется, что, украв,2 (сделав чужое своим), можно обрести счастье.
Ощущение близости Творца стало столь же неопределенным и мимолетным, как прохлада, приносимая легким дуновением ветра, и когда раздался Божественный голос, он зазвучал3 не рядом, а откуда-то издалека. "И спрятался Адам и жена его от Бога Всесильного в деревьях сада" (Берешит, 3:8).
Мир становится таким, каким его хочет видеть человек. Если раньше, когда у Адама не было потребности скрываться, Божественный взгляд пронизывал деревья – и они пели, то теперь, когда первый человек захотел остаться один, они стали непрозрачными и немыми, и в них можно было спрятаться.
Но еще оставалась надежда, что Адам захочет вернуться к диалогу, и тогда мироздание вновь станет Для него выражением Божественного "Я". И Творец искал его – прежнего Адама: "И позвал Бог Всесильный Адама, и сказал ему: "Где ты?" (Берешит, 3:9). И когда человек не ответил: "Вот он я. Плохо мне без Тебя", – а стал придумывать оправдания своему поступку, не осталось другого способа приблизить его, как отдалить еще больше.
Мир изменился до неузнаваемости. Теперь даже голоса не было слышно. Радость и песнь благодарности остались в духовных мирах.
Радость – в близости к Творцу. И приходит она только тогда, когда все, с чем ты соприкасаешься, приближает к Нему, а не становится средством для разрыва связи. Творение удостаивается блага, если Божественный взгляд обращен на него. Неслучайно о Земле Израиля, "текущей молоком и медом", говорится: "Ибо глаза Бога Всесильного твоего непрестанно на ней от начала года и до конца года" (Дварим, 11:12). Когда создавший тебя только для того, чтобы счастье и любовь стали реальностью, отворачивается – существование утрачивает всякий смысл.
Неблагодарность – страшное преступление. Она уничтожает добро и разъединяет близких. Самые прочные связи, поддерживаемые постоянным взглядом, оборвались. Всевышний отвернулся от мира – скрыл Свое лицо.
До этого момента Адам ощущал все сотворенное как часть себя самого. Он был подобен душе мироздания. Но после греха мир, утратив единство, рассыпался – и первый человек превратился в часть, не связанную со всем остальным. Адам не только перестал узнавать окружающее – он не мог узнать самого себя. Иной мир – иной человек.
Сказал Рав Йе’уда: "Сказал Рав: Первый человек распростирался от края мира и до края мира, как сказано (Дварим, 4:32) : "…со дня, в который Всесильный сотворил человека на земле, и от края неба и до края неба…" Когда же Адам согрешил, положил на него Пресвятой, благословен Он, руку Свою и уменьшил его, как сказано (Те’илим, 139:5): "И сзади и спереди Ты ограничил меня и положил на меня руку Твою…" (Сан’эдрин, 38б). 1. Господин мой. В Торе это слово часто употребляется как одно из имен Всевышнего. Кроме того, оно служит заменой четырехбуквенного имени, которое закон запрещает произносить даже в молитве и при чтении Торы.
2. Первое преступление Адама – корень всех дурных поступков людей. А оно больше всего похоже на воровство, суть которого – взять чужое так, чтобы никто не знал, или завладеть имуществом обманным путем. Именно поэтому, несмотря на страшные преступления: убийства, разврат и идолопоклонство, приговор поколению потопа был подписан только тогда, когда распространилось воровство.
Хотя и говорят, что Адам нарушил все заповеди Торы одним своим действием (т. е. последствия того, что он съел запрещенный плод дерева познания добра и зла, были таковы, как будто человек преступил все запреты одновременно), причиной совершенного им преступления было стремление стать единственным хозяином мира – присвоить себе то, что принадлежит другому. Иными словами, Адам украл целый мир у его Создателя. Позволив себе забыть, кому принадлежит все созданное, Адам взял, как предмет, существующий сам по себе, то, что постоянно творится Всевышним и неразрывно связано с Ним.
Сказали мудрецы Талмуда: "Человеку запрещено получать выгоду или удовольствие от чего бы то ни было в этом мире, прежде чем он произнесет благословение Пресвятому, благословен Он". Сказал Рабби Ханина бар Папа: "Тот, кто получает удовольствие или выгоду от чего бы то ни было в этом мире без благословения, как будто ворует у Пресвятого, благословен Он, и у всего дома Израиля, ибо сказано (Мишлей, 28:24): "Ворующий у отца и матери и говорящий: "Нет в этом преступления", – товарищ он разрушителям". А отец – это Пресвятой, благословен Он, ибо сказано (Дварим, 32:6): "Ведь Он – Отец твой, Создатель твой". А мать – это дом Израиля, ибо сказано (Мишлей, 1:8): "Не оставляй Торы матери твоей" (Брахот, 35а).
3. Действия Всевышнего всегда описываются через восприятие человека, так как их сущностная сторона и собственный внутренний смысл неизвестны. Поэтому предложение "И услышал голос Бога Всесильного, расхаживающего по саду в ветре дневном" (Берешит, 3:8) свидетельствует об изменениях, произошедших в человеческом восприятии Творца и Его "места" в мире. До греха Божественное "Я" проявлялось повсюду и Адам не пытался определить ни передвижение Творца во вселенной, ни то место, откуда исходил Его голос. После греха Творец перестал быть для него реальностью, не связанной с пространством и временем, и казалось, что Он может удаляться и приближаться – движение воздуха стало свидетельством Его перемещения.
4. Мудрецы Торы разошлись во мнениях при решении вопроса о том, когда Адам был изгнан из сада Эден. Одни из них считали, что это произошло накануне субботы, а другие утверждали – что после нее. Но совершенно очевидно, что, расходясь в определении момента времени, само понятие изгнания они связывали не с физическим перемещением с места на место, а с угасанием первозданного света и последующим изменением способности человека видеть истинную картину вещей.
Вопрос "Где находился сад Эден?" не имеет смысла. Прекрасный сад – это наш мир. Однако неспособность увидеть свет прямой связи с Творцом превращает место блаженства в арену напряженной борьбы за существование. В будущем исправление должно произойти не путем смены места проживания, а путем возвращения первозданного света, позволяющего человеку поддерживать прямую связь с Творцом.
Сказал Рабби Ами: "Первый человек [будучи сотворен в шестой день, согрешил в десятом часу после восхода и, таким образом] не удержал данный ему свет даже одну ночь [первозданный свет начал убывать и перед наступлением субботы почти совсем исчез]". А мудрецы возражали ему, говоря: "Одну ночь [в честь седьмого дня и в силу своего раскаяния] удержал [темнота не опустилась на мир сразу], а на исходе субботы свет был отнят у него, и Адам, утратив свет, был изгнан из сада Эден" (Берешит Раба, 11).
Первозданный свет, наполняя весь мир неиссякающим потоком энергии, исходящим из Источника бытия, не оставлял места для смерти, распадения и исчезновения. Но поскольку венцом творения должен был стать человек, обладающий свободой выбора, то Всевышний с самого начала создал возможность уничтожать дурное и наказывать злодеев, как сказано: "И увидел Всесильный свет, что он хорош; и разделил между светом и тьмою" (Берешит, 1:4). Посмотрев на дела поколений злодеев, Он решил спрятать этот свет. "И не дал злодеям света их…" (Иов, 39:16) .
Однако отделить первозданный свет от темноты невозможно: не имея границ, он и ее превращает в свет. Его можно только спрятать (сделать недоступным для восприятия), и отдать, тем самым, безраздельную власть темноте.
Разделение между светом и тьмой оставалось на уровне решения и было претворено в жизнь только после того, как Адам согрешил и в мир вошло злодейство. Первозданный свет был спрятан – и осталась тьма, освещаемая солнцем и луной. Но их свет похож на свечение пламени и не имеет никакого отношения к духовным мирам. А первозданный свет во всей своей силе хранится для праведников будущего, как сказано: "А путь праведных – как свет чистый…" (Мишлей, 4:18).
Всевышний хотел спрятать первозданный свет уже на заходе солнца – в начале субботнего дня. Однако в честь субботы Он не сделал этого. "И благословил Всесильный день субботний, и освятил его" (Берешит, 2:3) – сохраненный свет стал особым благословением седьмого дня.
Те из мудрецов, кто считает, что первозданный свет был спрятан после субботы и, следовательно, изгнание из сада произошло по окончании седьмого дня, не могут отрицать, что определенные изменения в окружающем мире произошли сразу же после того, как Адам съел запрещенный плод.
Рабби Леви от имени Рабби Зейры говорит: "36 часов светил тот свет: 12 часов накануне субботы, 12 часов в субботнюю ночь и 12 часов в субботний день. Когда закончилась суббота, наступила темнота – и Адам испугался. Всевышний показал ему два кремня. Он начал ударять одним камнем о другой, и зажег огонь, и благословил Творца" (Берешит Раба, 11).
Чувство стыда, желание спрятаться, восприятие Творца как "расхаживающего в ветре дневном", страх и осознание своей смертности свидетельствуют о том, что принципиальные изменения произошли сразу. Рабби Зейра не может отрицать тот факт, что человеческое видение мира было разным – до греха и после греха. А следовательно, и первозданный свет должен был претерпеть определенные изменения в восприятии человека. Изменение света и есть изгнание из сада Эден. И приходится признать, что Адам был изгнан еще до субботы. Но, по мнению Рабби Зейры, на протяжении всего субботнего дня сохранялась непосредственная связь с уже утраченным миром, и поэтому – в каком-то смысле – можно утверждать, что Адам был изгнан из сада лишь по окончании субботы.
Приведенное здесь описание не учитывает терминологический спор мудрецов, решающих, как назвать произошедшее накануне субботы – изгнанием или нет. Оно служит попыткой дать цельную картину происходивших с Адамом изменений.
Адаму казалось, что пристальное внимание Творца только мешает ему. Но оставшись один, он понял, что лишился блага.
"Благо" – это нечто большее, чем "удовольствие". Оно непреходяще и, охватывая все существо человека, выходит за рамки физических ощущений. Однако без глубокой связи с Тем, Кто желает тебе добра, и чувства благодарности к Нему оно невозможно.
Тоска по миру, где его пронизывал взгляд невыразимой словами любви, охватила Адама. Он не мог поверить, что разрыв между прозрачной духовностью и материей, которая теперь окружала его, был полным и никогда уже, даже в будущем, нельзя будет вернуться в сад Всевышнего.
Заканчивался день шестой4. Свет убывал. Но человек продолжал искать утраченное… Это стремление вернуться стало моментом раскаяния Адама, который осознал весь ужас содеянного: мир, перестав быть местом радости, превратился в пелену, скрывающую беспредельную любовь.
Утраченное нельзя вернуть без исправления, и между первым порывом раскаяния и полным осознанием греха иногда проходят годы. Но благородный порыв души позволил Адаму найти тонкую нить связи с прозрачным садом – он увидел поток Гихон, вытекающий из источника, не тронутого грехом. Стремясь хотя бы соприкоснуться с потерянным, он вошел в воды, соединяющие миры.
