Когда после года, проведенного у горы Синай (Тора, Храм, святость) народ Израиля вновь выступает в путь к долгожданной обетованной Земле, то кажется, что вот оно, наконец….
Тем горше разочарование, тем страшнее катастрофа, произошедшая в Кадеш по возвращении разведчиков. Сорок лет скитаний, смерть всех тех, кто плакал в ту ночь, плач в поколениях….
Что же послужило причиной? Ответ можно увидеть в главе Беаалотха, основная идея которой – начало движения, подъём: беаалотха означает «когда будешь восходить…»
Вы слышите – трубят серебряные трубы. Облако Славы поднялось – за ним построенный в боевой порядок народ Израиля. Ковчег, который несут левиты, шатер, станы, знамена, колена…
Но не успевает этот торжественный марш достигнуть следующей стоянки, как начинаются проблемы. Одна за другой. От странного ропота, беспричинного настолько, что его причина даже не названа Торой – к внезапной ностальгии по мясу и рыбе. Потом – ошибка Мирьям и её наказание. На этом глава кончается.
Но сразу вслед за этим Моше отправляет тех самых разведчиков….
Где же все начинается?
Мы впервые замечаем проблему там, где говорится: «И стал народ как бы роптать на Б-га». Но мудрецы Талмуда видят проблему ещё раньше. Загадочная молитва Моше, окруженная перевернутыми буквами «Нун», говорят они, предшествует этому ропоту, чтобы создать разделение между одними несчастьями и другими. Чтобы не создавать впечатление того, что падения народа Израиля следуют одно за другим.
– Но позвольте! – скажете вы. – Какие проблемы, какие падения? Читаем текст, предшествующий перевернутой «нун»: И отправились они от горы Господней на три дня пути.
Ведь все пока благополучно. На первый взгляд. Однако мудрецы наши говорят:
Спешили, когда уходили от Синая[1] – как ребенок, сбегающий из школы[2].
Что заставляет наших мудрецов так объяснять эту фразу?
Отправились от горы Господней… И никаких проявлений сожаления по поводу расставания с самым возвышенным временем в нашей истории. Значит, были вполне довольны тем, что, наконец, кончился этот возвышенный период. Почему?
Это очень просто. Ведь там, на горе Синай, в непосредственной близости от Всевышнего – это же не жизнь. Это – сплошная святость. Одна Тора и всё.
– Поучают! – говорил Буратино в известной экранизации.
Не понимает ребенок, что убегая из школы, он попадает в мир, который весь – не что иное, как огромная школа. Не понимали сыны Израиля, что уходя от горы Синай, они не спускаются с небес на землю, а поднимаются….
Каждый новый репатриант, начинающий учебу в ульпане, уже знает, что имя ему, репатрианту, – ОЛЕ, что значит «поднимающийся». И приезд на Святую Землю называется «подъём» – АЛИЯ, даже если это переезд с вершин Гималаев в самую низкую точку планеты – Мертвое море.
И потому совсем не случайно то, что глава, в которой народ Израиля выходит на финишную прямую к Земле Израиля, называется «Поднимаясь». Хотя, казалось бы, речь в первых стихах этой главы идет о совсем другом подъёме:
«И Господь сказал Моше, говоря: Говори Аарону и скажи ему: когда ты будешь поднимать лампады, то на лицевую сторону светильника да светят эти семь лампад».
Но вдумаемся: а почему потребовалось напомнить о зажигании Меноры именно сейчас, перед тем, как народ Израиля поднимется к Земле?
Менора означает свет. Свет, который освещает тьму. Менора выражает задачу, которую поставил перед человеком Всевышний, – добавлять свет в этот мир.
Для кого?
Тут можно было бы сказать, что если Менора стоит в Храме, то значит, она освещает его внутри, как и полагается светильнику. Но маленькая деталь архитектуры Храма заставляет посмотреть на этот вопрос по-другому. Узкие окна Храма расширялись не внутрь (как во всех других зданиях, чтобы обеспечивать большую освещенность), а наружу. Храм не нуждался в солнечном свете. Наоборот, он изливал свет Меноры в мир, привнося в него духовный свет. Менора светит для всего мира, выражая сущность народа Израиля, определенную Всевышним: «свет для народов».
Если все это принять во внимание, то становится понятно, почему зажигание Меноры предшествует поднятию в Землю. Ведь именно для этого народ Израиля появляется на свет, для этого выходит из Египта, для этого идет в Землю Израиля. Чтобы стать «царством священников». Чтобы в Храме, построенном в Йерушалаиме, служить светом всем народам.
Понятно, что сколь бы ни был высок уровень Синая, тот уровень, куда народ Израиля должен подняться теперь – несравненно выше.
Не уходить от горы Бога, а нести её с собой в Землю – вот что требовалось от них. Но как это возможно?
Ответ на это можно найти, внимательно вглядевшись в само слово Беаалотха.
Оно, по масштабам иврита, – рекордсмен в смысле длины. Однако нас интересует суффикс – ХА, который переводится отдельным местоимением ты: «Когда ты будешь поднимать».
Дело в том, что местоименный суффикс может обозначать не только подлежащее, прилепившееся к сказуемому, но и прямое дополнение – тебя: «Когда ты будешь подниматься».
Если наложить эти варианты один на другой, то в результате получим: Когда ты будешь поднимать сам себя!
Вот такой совет – поднимать себя!
Возможно ли это?
Барон Мюнхаузен в любимом захаровском фильме говорил: «Каждый интеллигентный человек должен время от времени поднимать себя за волосы из болота…»
Неужели интеллигентный человек не знает, что подобная идея противоречит элементарным законам физики и здравого смысла? Человек не может поднять себя сам. Точка опоры должна находиться вне.
Вот-вот. Сам не может, а с поддержкой извне – может…
Человек вообще очень многое может, если опираться на эту самую поддержку извне.
