Мидраш рассказывает, что река растеклась перед ним и преградила дорогу. Река – это не что иное, как нежелание совершить поступок, противоречащий моральным принципам, вере, всему тому, чему Авраам учил людей на протяжении своей жизни. Принести в жертву человека, собственного сына… Чему, кроме жестокости, такой поступок может научить других… Все это мешало ему, подталкивало повернуть обратно.
Он хотел поступить правильно. А кто знает – как правильно… Может быть, следует сказать Всевышнему: «Нет». Ведь человеку дано право возражать. А иногда Всевышний только и ждет, чтобы кто-то возразил Ему. Так, например, когда прозвучало «конец пришел всякой плоти», Ноах должен был сказать: «Подожди, ведь не зря же ты сотворил Адама, я попробую исправить человечество». Но Ноах промолчал. И пришел потоп.
Авраам понимал, что если Ицхак не будет поднят на жертвенник, его потомство не сможет сделать духовность главной в своей жизни, а материальные блага чем-то второстепенным, скатится на уровень идолопоклонства и растворится среди других народов. Но, если поднять Ицхака на жертвенник, то, возможно, придется завершить дело и принести жертву, а кто же тогда будет ценить духовность больше всего и служить Всевышнему? Но ведь Он Сам обещал: «От Ицхака пойдет твое потомство…»
«Всевышний найдет выход», – решил Авраам и пошел дальше.
На третий день пути Аврааму было дано видение, и ему открылся будущий Храм, возвышающийся на горе Мория. И он поверил в то, что его поступок позволит людям увидеть не только материальную оболочку мироздания, но и его духовную составляющую. И хотя Авраам по-прежнему не мог понять замысла Всевышнего, он поверил в то, что выбрал правильный путь.
Иногда сомнения лишают ценности само духовное действие: уж лучше бы человек не брался, за то, к чему не лежит его душа, и не делал того, чего не в состоянии осознать. Но в случае Авраама нельзя было без колебаний, обдумывания, поиска, внутреннего диалога. Если бы он был способен действовать в подобной ситуации без сомнений, то его можно было бы сравнивать с царем Моава, который, не колеблясь и не раздумывая, принес своего сына в жертву Всевышнему на стене осажденного города.
Когда идолопоклонник, не способный понять разницы между поступком праотца сыновей Израиля и принесением людей в жертву, между высотой души и жестокостью, решил уподобиться Аврааму, Небеса содрогнулись. В этот момент Всевышний сказал своим пророкам: «Никогда Я не помышлял о том, чтобы Авраам принес Ицхака в жертву. Я лишь поставил его перед испытанием, велев поднять сына на жертвенник».
А вот сомнения Ицхака испортили бы все дело. Он должен был направить все свои мысли на служение Всевышнему и полностью посвятить себя Ему. Ведь если малейший физический недостаток делает животное непригодным для жертвоприношения, то для человека, у которого душа является главным, а тело – второстепенным, требовалась чистота мыслей: полная готовность стать жертвой. И Ицхак, который с детства мечтал посвятить себя Всевышнему без остатка, остался цельным: даже тень сомнения не закралась в его сердце. Единственное, что его волновало – это что будет с отцом и матерью, как они будут жить.
Сомнения, которые преодолел Авраам, и уверенность Ицхака Всевышний приравнял к действию – на духовном уровне Авраам и принес жертву, а Ицхак сгорел. Поэтому в трудные минуты жизни сыновья Израиля, прося о прощении, призывают Всевышнего посмотреть на пепел Ицхака, который лежит перед Ним.
Однако Сара если бы знала, то попыталась бы воспрепятствовала. И даже, если бы Авраам сказал, что так повелел Всевышний, она не позволила быть взять сына.
Она сказала бы Всевышнему: «Нет».
Иначе она не была бы Сарой, матерью Ицхака.
И поэтому Авраам скрыл от нее, что собирается отправиться на гору Мория. А когда она узнала, что Ицхак был поднят на жертвенник, а затем снят с него, она умерла. Хотя, казалось бы, все закончилось благополучно… Ей не осталось места в мире, где ее муж поднял ее сына на жертвенник.
У Ицхака родились сыновья – Эсав и Яаков. И о Яакове, который захотел стать продолжателем дела Авраама, говорится, что он был человеком, сидящим в шатрах. Книга Зоар утверждает, что речь идет не о жилищах кочевников, а о домах учения, в которых все время посвящали постижению духовного мира. И всего было две школы: одна – в шатре Авраама, а другая – в шатре Ицхака. И там, и там учился Яаков.
Но он не мог понять ни своего отца, ни своего деда. Неужели вера в абсолютного Б-га обязательно должна привести к самопожертвованию? Зачем же тогда создан мир? И какова роль человека в нем? А Авраам и Ицхак не могли объяснить, что произошло на горе Мория.
Будучи вынужден бежать из дома, Яаков ушел в горы Галилеи и четырнадцать лет учился в школе Шема и Эвера. Он выбрал это место не случайно: ему нужно было найти свой жизненный путь и свой путь служения Всевышнему. И он обратился за разъяснениями к Шему, сыну Ноаха, который верил в единого Б-га. За четырнадцать лет Яаков понял, по каким законам должно жить общество, чтобы в нем не распространялось зло, и как работать над собой, чтобы обрести нужные качества души. Но это не приближало к Всевышнему и не давало возможности исправить мир. И тогда он решил отправиться на гору Мория, чтобы там постараться проникнуть в тайну связывания Ицхака.
Но поскольку идея жертвоприношения сына все еще оставалась для него чужой, он не смог найти того места, где стоял Авраам в тот момент, когда занес нож. И когда стемнело, расположился на ночлег. Ему приснилась лестница, стоящая на земле и упирающаяся своей вершиной в небеса. Ангелы поднимались и спускались по ней, а Всевышний стоял над ним. Сон Яакова оборвался, и, очнувшись, он понял, что лежит на камнях жертвенника. И тогда сказал: «Как страшно это место. Это не иначе, как дом Б-га, и это – ворота Небес». Из этих слов видно, что все, что Яаков не смог понять силой своего разума, раскрылось его душе. Он убедился, что подвиг его отца и деда сделали возможным соединение духовного и материального мира, и открыли ворота, через которые будут подниматься в Небеса все молитвы, обращенные в сторону дома Бога.
