Несколько лет назад тема Шоа стала главной для евреев и неевреев, ученых и журналистов, писателей и общественных деятелей. О ней заговорили даже политики. И, как выяснилось, правы были те, кто говорил, что первый раз история повторяется в виде трагедии, а второй раз в виде фарса. Во всяком случае, если в 1941 – 1944 годах евреев уничтожали за их национальную принадлежность, то через пятьдесят лет воспоминания об этом стали частью жизни еврейского социума. Даже название для этих событий придумали особое – «Холокост», что в переводе с греческого означало «жертвоприношение огнем, всесожжение».
Стоит напомнить, что в Израиле утвердились другие наименования этой трагедии. «Шоа» (катастрофа) и «Хурбан» (разрушение) более емко отображали смысл происшедшего с евреями в годы второй мировой войны. Неудивительно, что в первые постсоветские годы наиболее употребительным в русскоязычной среде применительно к указанным событиям стал термин «Катастрофа». Однако, затем его вытеснил «Холокост». Может показаться странным такое внимание в начале статьи к узкоспециальным терминам. Суть, конечно же, не в них. Споры вокруг терминологии стали показателем более глубоких процессов. Во-первых, проблема геноцида евреев нацистами стала выводиться за рамки еврейского дисcкурса. Во-вторых, слово «Холокост» не просто вытеснило другие термины. Оно стало своей смысловой нагрузкой заслонять содержание событий, к которым его пытаются отнести.
Около пяти лет назад в Стокгольме состоялся представительный международный форум, в котором приняли участие президенты, премьер-министры, видные политики и общественные деятели. Украину представлял там тогдашний глава правительства В. Ющенко, а Россию – вице-премьер В. Матвиенко. Опубликованная по итогам форума так называемая «Стокгольмская декларация» впервые на таком высоком уровне поставила вопрос об универсальном значении трагедии еврейского народа в годы второй мировой войны. При этом так и не было понятно, по какой причине события шестидесятилетней давности вдруг оказались в центре внимания мировой политической элиты. Ведь до сих пор мало кто на таком уровне вспоминал о несчастьях евреев в тот период.
Можно предположить, что такой ажиотаж был бы невозможен без соответствующих ожиданий в еврейских общинах. Так сложилось, что среди еврейских интеллектуалов утвердился обычай помнить только о печальных страницах нашей истории. Погромы, гонения, гетто и «кровавые наветы» выработали в еврейском народе привычку к страданиям. В итоге для многих еврейская история стала чередой сплошных больших и малых геноцидов и других бедствий. Удобнее оказалось изучать не то, что сделали евреи за свою трехтысячелетнюю историю, а то, что с ними сделали за это время другие. Благодаря такой ситуации история еврейского народа стала для людей не очень с ней знакомых делиться на две неравномерные части: до «Холокоста» и после него.
Количество мероприятий, посвященных теме Холокоста и проводимых ежегодно в разных странах мира, и на самых разных континентах, велико. Их масштаб позволил отдельным исследователям говорить о чрезмерном внимании научной общественности к этой теме. И действительно, нужны ли в таком огромном количестве конференции, семинары, книги, журналы, отдельные монографии и статьи, посвященные всего лишь одной, хотя и очень трагической странице в истории еврейского народа? Бесспорно, что эта тема нуждается в своем изучении, и нельзя не приветствовать усилия ученых и педагогов, направленные на ее всестороннее осмысление. Хочется лишь, чтобы интерес историков к теме Шоа не был вызван сугубо конъюнктурными соображениями.
Одним из главных элементов вышеназванной кампании стала идея о необходимости подробного ознакомления с темой Шоа школьников, как еврейских, так и нееврейских. Здесь, на наш взгляд, возникают сразу две проблемы. Во-первых, нет никакой необходимости преподавать тему Холокоста всем украинским, российским и белорусским учащимся. Столь деликатная историческая проблема должна изучаться только факультативно, в том случае, когда речь идет об обычных средних и высших учебных заведениях. Между тем призывы внедрить предмет «История Холокоста» в школьные программы сильны и отдельные шаги в этом направлении уже ведутся.
Во-вторых, возникают сомнения в самой необходимости изучения этой тяжелой для восприятия и нормального психического развития темы в школах. Хотелось бы поинтересоваться каким образом, к примеру, авторы такой «педагогической» идеи собираются иллюстрировать преподаваемый материал? Ведь, школьники – это не студенты и их не «развлечешь» одними только рассказами и текстами.
Наиболее подходящей аудиторией для понимания этой темы могут быть студенты еврейских вузов, но о них, к сожалению, вспоминают в последнюю очередь. Что же касается нееврейского студенчества, то здесь не стоит ничего навязывать. Изложение событий, в которых коренное население оккупированных территорий подчас играло роль сопоставимую с ролью немецких захватчиков при их “решении еврейского вопроса” может вызвать не всегда адекватную реакцию в аудитории. И опять же нельзя не спросить: нужно ли это еврейской общине?
Болезненная тема Шоа безусловно нуждается в своем всестороннем освещении и осмыслении. Вопрос только в том как это делать и какие цели при этом ставить. Хотелось бы, чтобы израильтяне и евреи диаспоры меньше напоминали себе и всем остальным о печальных страницах прошлого, больше останавливаясь на позитивных темах.
В завершение, еще раз хотелось бы подчеркнуть, что более важно изучать, и уж тем более пропагандировать тот духовный массив, который евреи сумели создать за свой долгий исторический путь. А тема Шоа пусть остается предметом академического изучения в соответствующих вузах и научных центрах, музеях и архивах.
