Наша недельная глава Толдот открывает эру великого противостояния двух личностей, которое впоследствии вылилось в противостояние двух народов, двух культур, двух стилей жизни. Речь идёт, как вы уже конечно догадались, о двух единоутробных братьях Эйсаве и Яакове, детях праотца Ицхака и праматери Ривки, да пребудет с ними мир.
Их противоборство начинается уже в утробе матери. Согласно Мидрашу, который приводит РаШИ в своем комментарии, когда Ривка проходила мимо йешивы, где преподавали Шем и Эвер (именно они унаследовали от Ноаха веру в Единого Б-га и обучали ее заветам всех желающих, не ведя, впрочем, активной внешней просветительской работы), Яаков начинал беспокойно шевелиться внутри ее, словно желая бежать туда, чтобы изучать Тору. Когда же она проходила мимо языческих капищ, где приносили жертвы идолам, тут уже Эйсав порывался выскочить. Магараль задает здесь вопрос: ведь благое начало просыпается в человеке только после совершеннолетия, т.е. после 13-ти лет, а дурное начало – только с рождения. Соответственно, в эмбриональном периоде у ребенка нет ни того, ни другого! Так почему же имели место подобные поползновения со стороны нерожденных еще младенцев? Объяснение, которое приводит Магараль, просто и элегантно – хотя младенцы Яаков и Эйсав не имели пока сознательных устремлений, существо каждого из них ощущало сильное сродство – у одного со святостью, а у другого со скверной. Именно такого рода позыв пронизывал их, когда они находились на близком расстоянии от объектов, излучающих флюиды, соответствующие их глубинной сути.
Ощущая беспокойство по поводу такого странного поведения плода, Ривка обратилась за разъяснениями к Шему, который был пророком и первосвященником Вс-вышнего, и в ответ получила пророчество, гласящее: «Два народа во чреве твоем, и две нации разойдутся из твоих внутренностей; и нация от нации будет укрепляться, и старший будет служить младшему» (Брейшит 25:23). Согласно пророческой традиции, нельзя передавать другим людям сведения, полученные в индивидуальном обращении Вс-вышнего к пророку, если на это не было соответствующего указания. Поэтому Ривка не сообщает ничего Ицхаку, и до самого момента получения Яаковом благословений не совсем честным способом, он уверен, что его страший сын Эйсав займет ведущую роль в процессе становления избранного народа. И лишь когда Яаков, получив благословения, уходит из шатра Ицхака, а Эйсав входит туда, не зная, что его опередили (братья разминулись на считанные мгновения!), – Ицхак осознает свое заблуждение и постфактум подтверждает благословения, данные им Яакову, притворившемуся Эйсавом: «И задрожал тогда Ицхак великой дрожью, и сказал: «Пусть тот, кто охотился за дичью, и принес мне (блюдо из нее), и я поел от всего, (что было принесено), прежде, чем пришел ты (Эйсав), и благословил его – да будет он также благословлен» (Брейшит 27:32).
Но что же заставило Яакова, которого Тора называет совершенным, и который всю жизнь стремился к правде, в этом случае пойти на подлог? Прежде всего, приказ матери, Ривки, которая, в свою очередь, руководствовалась полученным пророчеством. Но не только это. И Ривка, и Яаков, хорошо знали природу и привычки Эйсава, который был «человеком, сведущим в охоте, человеком поля». В чем проблематика «человека охоты»? Почему следует отдать предпочтение Яакову, «человеку шатров», т.е. пастуху? Если взглянуть на эту проблему под глобальным социально-историческим углом, то можно легко увидеть, что развитие общества шло от потребительского отношения к природе к хозяйственному отношению. Охотник ничего не производит, не вкладывает свой труд в создание объекта потребления, а лишь выслеживает и ловит его. Он – хищник. Следующая ступень – пастух. Он уже заботится о стаде, охраняет его, способствует выживанию и размножению животных. Он все еще пассивен в своем труде, но уже может планировать. Следующий шаг – земледелец. Больше труда, больше инициативы, больше культуры. Общество становится более стабильным и культурным.
А что же с нашими праотцами? Авраам стоял на верхушке этой лестницы – он был городским жителем (ремёсла, наука, культура – все это концентрировалось в городах), но он добровольно отходит на две ступени назад – становится пастухом. Для чего? Чтобы основать новый народ, идущий по иному пути, надо начать этот путь с той развилки, где все остальные пошли не туда. Его сын, Ицхак, пробует себя на поприще земледелия, делая шаг вперед, и у него получается: «И посеял Ицхак в той земле, и выросло (у него) в том году сто мер (за одну посеянную), и благословил его Вс-вышний» (Брейшит 26:12). Но мир все еще не готов к подобному проявлению благословения – плиштим, в среде которых жил тогда Ицхак, начинают завидовать ему, и в конечном итоге изгоняют его в пустыню, где возможно только животноводство. Происходит временный регресс. Эйсав же только его усугубляет – он становится охотником, человеком, моральные устои которого вплотную близки к моральным устоям голодного хищника, чистого потребителя готового продукта, не участвующего в процессе производства материальных (и духовных) благ. Психологию охотника наглядно демонстрирует следующий анекдот:
«Идёт чукча с сыном по тундре. Видит – стоит олень. Чукча поднял ружье. «Бах!». Подходит к туше, и наставительно говорит сыну: «Это шкура, мясо, кость!» Идут дальше. Видят белого медведя. «Бах!» – «Это жир, шерсть, мясо!» Идут дальше, видят – геолог бурит пробную скважину. «Бах»! – «Это, сынок, спички, соль, сахар, спирт, веревка и батарейки!»
Вот таким же был и Эйсав. Если не удавалось промыслить дичь – грабил прохожих. Потом понял, что это проще и выгоднее. Но ввиду своего уважения к отцу, скрывал свои источники добычи. Однако Яаков и Ривка знали о его делах, и поэтому понимали – получи Эйсав благословления Ицхака, которые официально сделают его главным наследником – весь процесс создания еврейского народа, призванного нести в мир святость и гуманизм, обречен. Порой бывает пора, когда из двух зол надо выбрать меньшее, так называемый «принцип меньшего зла». Например, когда человек тонет в реке, можно оборвать веревку, на которой сушиться чужое бельё, и кинуть утопающему. Это – великая заповедь, как сказано: «Спасающий жизнь одного человека – как будто спасает целый мир». Но с точки зрения еврейского закона, это не снимает со спасителя обязанности заплатить хозяину веревки за испорченное имущество. Как говорится, «булочки – отдельно, изюм – отдельно». И поэтому Яакову тоже придётся платить за этот святой обман – 20 лет он будет служить Лавану, и десятки раз тот будет пытаться обмануть Яакова, и несколько раз – удачно. Но об этом – в следующей главе ….
