Утром в Шабат, после утренней молитвы шахарит, в синагогу влетел человек, несколько раз стукнул рукой по столу и провозгласил: «Я пришел по поручению Моше сообщить вам, что в четвертый день недели, в полночь, умрут все первенцы Египта и мы уйдем отсюда!» Все люди, которые были в синагоге, изумленно уставились на пришельца. «Как же мы уйдем отсюда, — воскликнул один старик, — ведь у нас нет заслуг и добрых дел, за которые мы заслуживали бы избавления!» «Это неважно, — ответил посланник. — Если Всевышний хочет спасти и избавить нас, это значит, что Он больше не смотрит на наши проступки и готов не замечать их! Теперь же слушайте: приготовьте в каждом доме ягненка мужского пола, не старше года, и привяжите его к ножке кровати. В день четвертый мы зажарим этих ягнят после обеда, а в полночь будем есть их мясо!»
Тут в синагоге началась страшная суматоха. Кто-то кричал: «Это опасно! Ведь ягненок — одно из божеств Египта. Вы что, собираетесь привязать божество к ножке кровати?! Зарезать божество? Съесть его? Да вы с ума сошли!» Другие же кричали: «Мы должны решить, кому же мы служим: идолам египетским или Единому Богу!» А те отвечали: «Да какое это вообще имеет отношение к идолопоклонству? Это просто очень опасно. Четыре дня держать связанного ягненка дома?! Зажарить его в послеобеденное время, когда все нас будут видеть? Запах жареного мяса разлетится по всем окрестностям! Наши египетские соседи набросятся на нас со всех сторон и порвут на куски. Они только этого и ждут. Лучше дождаться последнего момента, посмотреть, как разворачиваются события — вот тогда и решим, что делать». «Нет и еще раз нет, — говорили те. — Надо решать прямо сейчас, немедленно. Кто не с нами — тот против нас. Невозможно ждать до последней минуты и запрыгнуть на последнюю повозку!»
Я вышел из синагоги и пошел домой. Дома царило веселье и радость, всех наполняло ощущение близкого избавления. Отец уже давно вернулся домой — он молится в раннем первом миньяне (я пошел молиться на поздний миньян, потому что накануне вечером допоздна болтал с друзьями). Мы что, съедим за раз всего этого барана?» — спросил я, увидев, что мать держит в руках молодого барашка. «Нет, — ответила мама. — Мы съедим его в доле вместе с еще одной семьей. Бэаль ташхит — запрещено, чтобы добро пропадало». Внезапно снаружи послышались взволнованные голоса. На улице собралась толпа египтян, издавая дикие воинственные вопли. Громче всех кричал оратор, подстрекающий толпу: «Проклятые евреи хотят зарезать нашего бога! Вот, мы любим воровать, грабить, убивать, быть жестокими по отношению к слабым и издеваться над ними! Да, слабые должны умирать и страдать! Мы любим убивать младенцев и детей и получаем от этого удовольствие, как дикие звери! Мы не боимся наказания, потому что священный ягненок, великий Овен, защищает нас. А теперь эти проклятые рабы хотят убить его! Вперед, побьем их камнями, уничтожим их!» Град камней обрушился на наш дом. Мы молниеносно закрыли все входы в дом и забаррикадировали их тяжелой мебелью. Через щелочку в окне я видел, как разъяренная толпа приближается с палками в руках, железными прутьями и мечами. Мать выглядела испуганной, отец был в растерянности, малыши плакали. Египтяне начали бить железными прутьями по дверям и окнам, пытаясь ворваться внутрь. Мать прошептала: «Израиль, полагайся на Г-спода…». Отец произнес: «Весь мир — очень узкий мост, и главное — ничего не бояться». И вдруг вновь послышались крики и вопли. Толпа спорила. «Пусть проклятые евреи убираются немедленно, почему мы, первенцы, должны погибать из-за них?!» Другие кричали в ответ: «Ни в коем случае и ни за что! Никогда! Они уйдут из Египта только через наши трупы, даже если все вы сдохнете. Это приказ фараона!» Спор перешел в драку, драка — в настоящую войну. Мы видели, как египтяне дерутся друг с другом — первенцы против своих же товарищей и солдат фараона. А мы были спасены. Вот это чудо! Великий Шабат, действительно Великий Шабат — А-Шабат а-Гадоль! Перевод с иврита — Элиезер (Макс) Лесовой
