Израиль и ислам

Прежде чем обсудить отношения между Израилем и исламом, следует отметить, что Израиль, как народ и как Государство, никак не являются чуждыми исламскому миру. Необходимо помнить, что еврейский народ играет центральнейшую роль в мусульманской религии.

Каждый мусульманский ребенок, как только он учится читать и изучает Коран в школе, узнает, кто такие евреи. Около половины стихов Корана, так или иначе, касаются евреев, возвращаясь к «людям книги», ахл-ал-китаб, или к «детям Израиля», бану Исраил.

Второй важный момент состоит в том, что в Коране имеется два диаметрально противоположных представления о евреях: с одной стороны, евреи есть народ завета (ахди – «мой завет», см. Коран 2:38), народ, которого Б-г поставил «выше миров» (Коран 2:116) и которому Он дал «царей и пророков» (Коран 5:23) и Землю Израиля. Однако отказавшись признать Магомета, евреи были якобы лишены избранности, наказаны, прокляты Б-гом, и поэтому с ними следует сражаться (Коран 2:64-69 и 95, Коран 9:29-30). Оба эти взаимоисключающих аспекта сосуществуют в Коране.

После того как Магомет разорвал отношения с евреями и начал против них воевать, он совершил невероятную вещь, изъяв содержание Торы и «пересадив» его в культурный и этнический пейзаж Аравии. Это «изъятие наследия» повлекло за собой обвинение евреев в «фальсификации писаний». «Вы лгуны, – заявил Магомет, – ислам, который вы отвергаете, является не новой религией, а первой религией человечества». Таким образом, Адам становится первым мусульманином. Другие персонажи Библии задним числом также становятся мусульманами. Получается, что Магомет есть не первый, а последний пророк ислама, восстанавливающий первоначальную истину. Следовательно, ислам не просто противоречит Израилю – он весь основан на изъятии наследия, наподобии «узурпации личности», произведённой христианством, представляющим себя как Истинный Израиль, заменяющий Израиль в выполнении его миссии.

Так же, как и в христианстве, изъятие наследия в исламе сопровождается хронической необходимостью унижать евреев, чтобы не дать им возможность отстоять то, что истинно пренадлежит им. Дискриминационным предписаниям церкви соответствуют законы Димми, определяющие статус подчинения исламу и наиболее сильно выражающиеся в поголовном налоге Джизия: «Ведите борьбу с евреями, пока они не будут платить Джизию» (Коран 9:29).

Порой страсть к унижению естественно приводит к желанию убить, устраивать погромы (или к иранскому ядерному проекту), чтобы наказать за нарушение статуса Димми. Первым примером сему может послужить уничтожение Магометом еврейского племени Бану Курайза в Медине и нападение на евреев Хаибарского оазиса.

Мировоззрение ислама, начавшее определяться в Коране и кристаллизовавшееся уже во время завоеваний, придаёт важнейшее место двум плоскостям  – плоскостям территориальной и политической. Мир делится на две части: Дар эль Ислам, удел Ислама, и дар эль харб, удел войны. Непрекращающаяся война ведётся между «общиной верующих» – Умма – и всем остальным миром во имя распространения слова божьего и ради навязывания политико-юридического порядка ислама. Это война называется Джихад, а ее название в Коране – сабил Аллах – божий путь, говорит о том, насколько Джихад представляет собой центральное требование Бога от верующих и о его важности для обеспечения места в раю.

Однако происхождение ислама из наследия Израиля несет в себе, как это ни парадоксально, надежду и возможность возвращения, раскаяния и, в конце концов, примирения. Ведь источник остаётся нетронутым, и его след сохраняется не только посредством верности Израиля Завету, но и благодаря самой логике замещения, хранившей библейские рассказы и обещания в самом Коране, и когда настанет время возвращения, «будет к кому обратиться»… – если Израиль будет готов!

В течение столетий формирования и развития ислама Израиль находился в изгнании и евреи практически не жили на своей Земле. Более того, ислам выходит на мировую арену в 8-м веке, через несколько веков после того, как Израиль лишился всякого суверенного существования. Поэтому отрывки Корана относительно Земли Израиля, обещанной Аллахом детям Израиля, изначально приобрели мифологическую окраску. Это звучало как некий отголосок древнего мира, не имеющего прямого отношения к исторической действительности, в которой жили мусульмане.

Однако в первой половине 20-го века, а точнее – в 1948 году, происходит то, что еврейский психоаналитик Даниэль Сибони, проживающий во Франции, называет «возвращением призрака»: арабский мир внезапно сталкивается с теми евреями, о которых столько рассказывает Коран и которые до сих пор относились к периоду предшествующему появлению Ислама. Иными словами, евреи, о которых говорит Коран и которым Моисей повелевает: «О, народ мой, входи в Землю, которую дал тебе Бог» – эти евреи возвращаются. Это возвращение воспринимается как сильнейшее потрясение.

Почему? Во-первых, потому что оно приводит к столкновению с действительностью. А ведь именно отношение к действительности является фундаментальной проблемой арабского мира, в котором постоянно присутствует соблазн укрыться за завесой слов. Ведь еще до появления ислама бедуинские арабы, отзываясь о других цивилизациях, говорили: «У них есть монументы и империи, а у нас арабский язык и поэзия». Арабы определяют себя как народ слова. Тот, кто владеет языком, – у того абсолютная власть. Эмир, который управляет народом, есть тот, кто говорит, тот, у кого находится власть над словом. Что является истинной действительностью – нечто конкретное или завораживающее слово? Ответ неоднозначен. В исламе присутствует постоянный соблазн бежать от реальности, от сложностей материального мира. Таким образом, арабский соблазн скрываться от действительности сталкивается с высшей степени реальным возвращением еврейского народа в Израиль.

Европейская колонизация представляла, на первый взгляд, подобный шок для арабского мира. Однако она все же вписывалась в рамки Джихада со своими победами и поражениями, в то время как возвращение Израиля на свою Землю не вписывалось ни в одну из логических концепций ислама в том виде, в котором он сформировался с тех пор, как порвал с евреями и пошел по пути Джихада. Возвращение Израиля является вторжением действительности, предшествующей самому исламу, и ставит его самого под вопрос. Ведь если евреи возвращаются, возможно, это отбрасывает нас к первоначальному конфликту между Магометом и евреями, к самым истокам ислама. Таким образом, Израиль представляется, пусть даже подсознательно, как экзистенциальная угроза исламу.

В первые годы сионизма мусульманский мир колебался между двумя возможными позициями. Некоторые знаменитые лидеры арабского мира, такие, как эмир Файсал, обращаются к сионистскому руководству с приветствиями: «Нам известно, и это действительно написано в нашем Коране, что евреи должны вернуться в Эрец Исраэль»[1]. Однако очень скоро, берёт вверх влияние кругов, приближенных к Хадж Амин Аль Хуссейни[2] (действующие под воодушевлением и подстрекательством западных держав во главе с Великобританией), утверждающих, что евреи, заселяющие страну, – это не те евреи, о которых говорит Коран, не Дети Израиля, которым Аллах обещал вернуться на свою Землю, а узурпаторы. Тот факт, что начиная со второй Алии (волны репатриации, 1904 –1914 гг.) сионистское движение представлялось внешне как западное, объявляющее бунт Торе и библейской традиции, сначала удивил арабов, но вскоре подтвердил в их глазах мнение, что пришельцы на самом деле колониалисты, действующие от имени Запада.

Наш конфликт с исламом длится и по сей день. Вместе с ним усугубляется заблуждение относительно истинной натуры Израиля. Ведь государство Израиль, как на уровне политических, так и на уровне правовых элит, старается скрыть свою связь со своими библейскими корнями, тем самым нарушая связь не только со своей традицией, но и с арабским миром: ведь если древний Израиль есть двоюродный брат Ишмаэля, то современный Израиль не имеет с ним ничего общего. Подобное самоопределение выглядит в арабских глазах как признание собственной нелегитимности, как будто мы говорим: «Нас ничего не связывает с арабами, так как мы не признаём в самих себе Израиля и поэтому с Ишмаэлем ничего общего не имеем».

У арабов есть два возможных пути по отношению к Израилю: путь Джихада и путь признания. Наиболее легкий – тот, который предлагают им большинство их лидеров, которое воспламеняет толпы, – это путь Джихада. Это путь без конца, то есть без надежды, так как Джихад, по определению, непрекращающийся, кроме как на временные передышки, наподобии худны, о которой говорили последнее время. Но сама худна есть часть Джихада, так как она предназначена приостановить Джихад с целью набраться сил для его возобновления. Второй путь, более сложный, состоит в отождествлении современных евреев с Детьми Израиля, о которых говорит Коран. Сегодня существует несколько мусульманских личностей, в том числе и среди палестинцев (крайне редкие случаи) говорящих, как римский шейх Абд-Уль-Хади Палацци, что: «Упреки Корана, направленные против евреев, относятся исключительно к евреям Медины и связаны с исторически ограниченным конфликтом с Магометом. Помимо этого, нигде в Коране не сказано, что (Земля Израиля) была у них отобрана, и поэтому мы должны признать возвращение Сынов Израиля на их Землю». В подобном духе говорит шейх Халил Мухамад из Сан-Диего: «Нет Джихада против Израиля. Наоборот, Израиль провел свой собственный Джихад ради освобождения Земли от иноверцев» (газета Хаарец 29.11.2004).

Что движет этими личностями? Прежде всего, осознание того, что принцип Джихада  слишком занесло и что глобальный террор ведет мир, в том числе и мусульманский, к ядерному столкновению. Только признание Израиля и примирение с евреями способны остановить это нарастающее противостояние, имеющее свои корни в решении Магомета порвать с еврейским народом.

Но есть еще и иная причина. После более 1400 лет существования цивилизации, основанной на исламе, то есть на понятии библейского откровения, изъятого у еврейского народа, арабский мир находится на грани пропасти в своем историческом поединке с Западом. С одной стороны, он представляет для Запада явную демографическую, террористическую и военную угрозу, перед которой последний отступает. Но с другой стороны, внутри себя, мусульмане знают, что они сами попадают под культурную и экономическую власть Запада и его ценностей, будучи неспособными стать на путь модернизации, не отказавшись от собственного «я».

Таким образом, арабо-мусульманский мир как бы обращается со скрытым призывом к Израилю, говоря: «Будьте самими собой. Вы нам нужны. Мы не можем управлять реальным миром, цивилизацией и экономикой, не теряя собственной сути. С другой стороны, когда мы воюем с Западом и отвергаем такие ценности, как индивидуальная свобода и права человека, мы впадаем в варварство. Мы нуждаемся в модели, способной совместить эти запдные ценности с трансцендентностью и всемогуществом Б-га».

Немало препятствий стоят на пути подобного сближения с Израилем и понимания, что Бану Исраил действительно являются народом Завета и что сам Аллах их «вернул на Землю, которую он им предназначил». Первое препятствие заложено в самом исламе, находящемся под властью джихадистского мировоззрения. Помимо этого, христианский мир, ввиду собственных комплексов по отношению к еврейскому народу и многих других куда менее «духовных» интересов, делает все возможное, чтобы вопрепятствовать налаживанию прямых, (семейных) отношений между Израилем и исламом. Однако проблема и в нас самих, в нашем отказе признать самих себя в качестве потомков и законных наследников Сыновей Израиля. Мы стараемся избегать собственных идеалов и призвания, и готовы уходить с собственной Земли, как только кто-то начинает её оспаривать. Следуя этой логике, покинуть «территории» в обмен на «мирный договор» или в рамках одностороннего размежевания значит помогать мусульманскому миру придерживаться мнения, следуя которому, мы лишены всяких прав на Землю Израиля: что мы никакие не Сыновья Израиля, упоминаемые в Коране, и что у нас нет никаких прав с точки зрения Библии или  Корана. Отказываясь от собственной Земли, мы поощряем Джихад и погружение мира в хаос.

С другой стороны, если мы будем отстаивать нашу Землю и терпеливо продолжать ее заселять, если мы не будем стесняться отождествляться с собственной идентичностью, а примем её в полноте ее духовных и национальных измерений, то только тогда появится возможность проявления в исламском мире тех сил, которые стремятся к истинному примирению и которые ждут нашего пробуждения…

Перевод Элиэзера Шаргородского