Так говорил рав Кук за своим святым столом в ночь Пасхального седера: «”И поскольку он выводит себя из общины Израиля, то тем самым он отрицает самые основы” – само то, что он выводит себя из общины, отстраняется от святости Израиля, и есть отрицание основ – ведь вера в Тору и заповеди неотрывно связана с общностью душ народа Израиля» (см. Олат Раайя, т. 2, стр. 275).
***
«Связь между всеми душами народа Израиля – подобная множеству трубок, по которым передается сияние жизни от одной души к другой, а высоко в высших мирах корни всех них связаны в узел полного единства – действенна благодаря тому свету, который излучают праведники и который проникает во все души, независимо от того, ощущают ли души этот духовный свет, или не ощущают» (Орот ѓа-кодеш, т. 1, стр. 139).
***
Вот одни из последних слов, сказанных равом на смертном одре: «Разрозненность – это основа нечестивости! Нет никакого дозволения общественным расколам в народе Израиля!» (по словам его единственного сына, рава Цви-Йеѓуды Кука).
Пишет рав Шмуэль Шфарбер, один из учеников и последователей рава Кука:
«Общеизвестно, что рав Кук был одним из величайших приверженцев единства. Это столп, на котором зиждется его понимание сущности народа Израиля. Идея единства как основы и корня еврейского народа была неотъемлемой частью его духа, она была у него в крови. По сути, он положил всю свою жизнь на создание единой общины в Святой Земле, и не дрогнул пред лицом злопыхателей, которые начертали на своем знамени разрозненность, видя в ней щит для Торы и заповедей».
***
В канун Песаха 1914 года рав писал своему единственному сыну:
«Радостью Господа ликуй и веселись, и исполнением каждой заповеди этого святого праздника с любовью, и да удостоимся мы ликовать вместе радостью Господа и мощью Его, принося пасхальную жертву в праздник Его, когда весь Израиль придет, чтобы трепетать и радоваться свету Господа».
***
В канун Песаха после полудня рав ходил к Стене Плача, чтобы прочитать там «порядок принесения пасхальной жертвы», согласно иерусалимскому обычаю. Несмотря на многочисленные хлопоты, связанные с приготовлениями к празднику, он молился долго, и ему было трудно расстаться с Западной Стеной, напоминающей о Храме.
С сердцем, полным святого волнения, возвращался рав домой. Он был приветлив и ласков с каждым евреем, который встречался ему на пути, и желал ему кошерного и веселого праздника.
***
Рав Аѓарон-Ицхак Засланский рассказывает:
«Однажды я оказался в доме рава Кука в канун Песаха после полудня. Там было много людей, пришедших к раву с различными вопросами. Рав старался, по своему обыкновению, отвечать на все вопросы подробно и обстоятельно. Но вот в комнату вошла рабанит и мягко попросила посетителей: «Пожалейте рава и дайте ему немного отдохнуть, он ведь тоже должен подготовиться к седеру!»
Позднее, когда все разошлись, рав сказал рабанит: «Если бы твой муж был торговцем вином и продавал вино для четырех бокалов, необходимых для седера, – то и тогда ты бы сказала: дайте ему отдохнуть?..»
***
В одной из иерусалимских газет под заголовком «Глава раввинов Земли Израиля рав Авраам Ицхак Кук – за еврейских полицейских» была опубликована заметка:
«Несмотря на ходатайство раввината перед полицией, чтобы та дала отпуск еврейским полицейским на время Пасхального седера, полиция, вопреки обычаю, принятому в прежние годы, не согласилась отпустить полицейских на седер. Главный раввин Авраам Ицхак Кук посчитал необходимым пойти самолично в дом Верховного комиссара в канун Песаха, и поскольку дело было неотложным, комиссар принял его для беседы. Сначала раву было разъяснено, что этот год является из ряда вон выходящим по причине возвращения комиссара из Сирии, однако после того, как рав объяснил Верховному комиссару, что Пасхальный седер – тоже событие из ряда вон выходящее, комиссар дал приказ начальнику полиции дать отпуск всем еврейским полицейским. Рав извинился перед Верховным комиссаром за то, что потревожил его, однако комиссар ответил, что напротив, он очень ценит преданность рава своему народу».
***
Рассказывает рав Моше-Ицхак Гинцбург:
«Нас было несколько ребят, которые сделали алию и оказались в Иерусалиме в канун Песаха. Мы попали в нелепое положение: общественный седер, в котором мы собирались участвовать, был отменен – где же мы будем на праздник? Некто посоветовал нам обратиться к раву Куку: «Он привечает новых олим и несомненно позаботится о вас!» Когда мы пришли в дом рава, нам сказали, что рав пошел к Стене Плача. Время было уже после полудня, и мы не знали, что нам делать. С нами разговорился один парень из ешивы рава, который сказал, что рав скоро вернется и позаботится о нас, а также рассказал нам о том, зачем рав ходит к Стене Плача в канун Песаха.
И вот появился рав. Лицо его сияло высшим светом, и один его вид наполнил радостью наши сердца. Ученик ешивы представил нас раву и рассказал ему о нашей проблеме. Рав успокоил нас, сказав: «Не волнуйтесь! Вы среди евреев и вместе со всем домом Израиля будете праздновать Песах в Иерусалиме». Он тут же позвал одного из своих домочадцев и сказал ему что-то, а потом вновь обратился к нам и продолжал беседовать с нами. Он интересовался нашим положением, работой и т.д. Его отеческая забота и душевная беседа были для нас как холодная вода для усталого путника. Через короткое время все было улажено».
***
«В ночь начала святого праздника мы полны Избавления, полны высшей свободы, и эта свобода раскрепощает наш дух и дух всего мироздания, обнаруживает сокровища, сокрытые внутри нас, ибо дух Господа, существующего вечно, осеняет нас.
Мы боролись с богами и людьми и победили, и стали свидетелями живыми и существующими. Живет и существует в мире душа этого народа, и нет предела ее тайнам, и высший свет питает ее, в каждый миг орошает ее.
Исполняя заповеди этого святого праздника, мы наблюдаем дух свободы, который приносит нам Избавление, который все растет и растет, вопреки всем испытаниям. Мы прозреем вопреки любой тьме, и душа наша возрадуется Господу и возликует Его спасению» (Олат Раайя, т. 2, стр. 256).
***
Живя в Бауске, в первый вечер Песаха рав Кук имел обыкновение молиться в синагоге хасидов Хабада и читать вместе в ними праздничную благодарственную молитву Ѓалель. Перед вечерней молитвой он давал урок об Исходе из Египта на основе трудов рабби Шнеура-Залмана (Старого Ребе), автора книг Танья, Тора ор и Ликутей Тора.
***
«”Кадеш” – каждый еврей способен освятить этот день, увеличить его потенциал святости. Сила Божественной истины, которая является источником общей святости народа Израиля, дает возможность и каждому отдельному еврею освятиться и возвыситься, и стать готовым принять добавочную святость в ночь освящения праздника, ночь Избавления, которая является источником всех еврейских праздников, – “память Исхода из Египта”» (Олат Раайя, т. 2, стр. 254).
***
Рав Мордехай Рабинер рассказывает о молодых годах рава Кука как ученика Воложинской ешивы:
«Во время Пасхального седера за столом у Нацива из Воложина молодой Авраам Ицхак Кук складывал стихи на иврите об Исходе из Египта и читал их с особым воодушевлением. Некоторые считали, что стихи были сочинены заранее, но однажды один из сидящих за праздничным столом разбил бокал, и молодой ешиботник тут же сложил песнь в память о разбитом пасхальном бокале, который удостоился попасть на стол великого Нацива, услышать слова Торы и узреть все великолепие Пасхального седера, однако дни его оказались коротки. Все присутствующие могли убедиться, как свободно и виртуозно владеет молодой ешиботник святым языком».
***
Трепетные строки написал рав Кук, зять рава Элияѓу Давида Рабиновича-Теомим (Ѓаадерет), о Пасхальном седере в доме тестя: «История Исхода из Египта волновала мою душу, сердце и все мое существо, и, рассказывая ее, я прилагал все свои душевные силы. Когда я произносил: «И это поддерживало отцов наших и нас…» (ве ѓи ше-амда), я подумал обо всех невероятных и неописуемых злоключениях и испытаниях, которые выпали на долю наших братьев, народа Израиля, во все времена, и о том великом чуде, что наш народ все еще существует, и о «великом Пастыре, Который спасает их». Я никакими силами не мог удержать рыданий, из глаз моих безудержно лились слезы, и мне стало неловко перед моими домочадцами».
***
«Маца – это хлеб бедности и хлеб свободы. В ту минуту, когда нам открылся Царь царей и избавил нас вечным Избавлением, в нашей душе возникло качество свободы – свободы воли, которая подчиняется только Небесному царству в его идеальной форме.
Маца обладает особым качеством – давать силу свободы святости».
«Маца – это исцеление и освобождение для души. В ней проявляется высшая свобода, при которой душа спасается полным спасением» (Орот ѓа-кодеш, т. 3, стр. 36).
***
«Маца заставляет нас вспомнить о свободе, в основе которой лежит осознание того, что путь Торы – это порождение нашей общей природы, природы общности душ народа Израиля. Поэтому истинная свобода заключается в том, чтобы развиваться согласно нашей внутренней природе, без всяких постронних примесей, которые только мешают нам.
Здесь подразумевается суть природы нашей души, однако есть посторонние качества, которые прилипли к нам, и они не дают проявиться чистой природе народа Израиля. Мы должны принять на себя приятное рабство – стать рабами Всевышнего, Бога Израиля, как сказано: «…создавший меня от чрева рабом Себе» (Йешаяѓу, 49:5). Этому мы научились в египетском рабстве. И когда мы избавимся от всех отрицательных сторон рабства, у нас останется его прекрасная сторона, благодаря которой человек сможет выдержать с любовью и то, что противоречит его желаниям и стремлениям. В этом – основа марора (горькой зелени, которую мы едим во время Пасхального седера): способность человека принимать с любовью горечь жизни, когда он знает, что перед ним стоит высшая и высокая духовная задача. Вот почему мы едим марор после мацы» (Олат Раайя, т. 2, стр. 288-289).
***
Смысл понятия «высшее рабство», как оно проявлялось в духовной жизни самого рава Кука, объясняет рав Шимон Стрелич, один из первых учеников ешивы Мерказ ѓа-рав:
«Наш учитель подписывался под своими письмами такими словами: “Раб святого народа”. Этим он выражал свою главную суть и свое главное предназначение.
У великих мира сего, ходящих под сенью Господа, есть две ступени: некоторые из них являются “вельможами”, а некоторые – “рабами” в высшем духовном смысле этого слова.
Вельможа предстает пред царем не всегда, а лишь тогда, когда такова царская воля. Раб же в любое время свободно чувствует себя в царских покоях (см. Вавилонский Талмуд, трактат Брахот, 34б). Вельможа следует за царем, тогда как раб идет впереди царя! Об этом сказано: “Бог, пред Которым ходили отцы мои…” (Берешит, 48:15).
Великие люди духа, которые обладают качеством “вельмож”, возносятся в избранные моменты на недостижимые высоты, заходят в самые внутренние духовные палаты и удостаиваются единения с Источником жизни, Источником высшего духа, однако это высшее духовное явление не длится непрестанно. В отличие от них, те великие, которые обладают качеством “рабов”, пребывают всегда в сени Высшего духа, их духовное вознесение непрестанно. Их души и сердца настолько проникнуты Высшей волей, настолько знакомы с ней, что эти праведники всегда бегут впереди нее. Этого качества они удостаиваются благодаря своему простодушию и прямоте, благодаря целостности, которой Всевышний благословил их. Именно таким был наш учитель, он “был создан от чрева быть рабом Всевышнего”, он всегда пребывал в сени Высшей воли и ходил пред Ним в великом простодушии».
***
В просторном зале был устроен большой многолюдный Пасхальный седер. Рав Кук сидел во главе стола, лицо его сияло радостью праздника и он окидывал ласковым отеческим взором всех участников празднества.
О Пасхальном седере в дома рава рассказывает Шабтай Даниэль:
«”В каждом поколении еврей обязан смотреть на себя так, будто он сам вышел из Египта”. Все мы произносим в пасхальную ночь этот стих, а для рава Кука Исход из Египта был глубоким личным переживанием. Он ощущал его всеми фибрами души и всеми клетками тела. Его лицо горело, он тяжело дышал от волнения. В тот час он пребывал среди евреев, выходящих из Египта, шел вместе с ними торопливым шагом, взвалив на плечи мешок теста, которое не успело закваситься, и чудесные видения вставали перед его мысленным взором: огненный столп ночью и облачный столп днем. Он был живым свидетелем чудес, которые сопровождали Избавление народа Израиля.
Только когда он доходил до «Накрытого стола», напряжение спадало и он возвращался от дней Исхода из Египта к настоящему времени. Он вел неторопливую спокойную беседу, внимал словам домочадцев и гостей и присоединялся к застольному пению. Во время трапезы он погружался в воспоминания и рассказывал о Пасхальных седерах у великих раввинов.
В первые часы седера в нем участвовали все члены семьи рава, некоторые из учеников ешивы, общественные деятели, приближенные к раву, гости из-за границы и т.п. Но позднее приходили все новые и новые гости, близкие и далекие. Те, кто уже закончил седер у себя дома, приходили в дом рава, дабы насладиться сиянием святости этой ночи, и высший дух свободы витал над этим святым столом. Гости жадно впитывали слова Торы, которые произносил рав, и возвращались к себе домой, а вместо них приходили другие, и так всю ночь сменялись длинной вереницей приходящие и уходящие. А рав все не прекращал рассказывать об Исходе из Египта».
***
Таким образом, в пасхальную ночь в доме рава Кука никто не спал, и невзирая на усталость от предпраздничных хлопот, рав сохранял бодрость до самого рассвета. В эту ночь его мудрость раскрывалась перед всеми во всем своем великолепии, из уст его лилась песнь Избавления, и источник его был неиссякаем. Подобно мудрецам, восседавшим в Бней-Браке, он рассказывал об Исходе из Египта всю ту ночь, вплетая в свои слова стихи из Песни песней и искусно толкуя их.
Как правило, седер заканчивался бурным танцем, а затем многие участники седера шли на раннюю молитву ватикин у Стены Плача.
***
Рассказывает рав Шаар-Йешув ѓа-Коѓен, раввин Хайфы, сын рава-назира Давида ѓа-Коѓена, ученика и близкого друга рава Кука:
«Отец, благословенна его память, рассказывал мне, что как-то раз губернатор Иерусалима Рональд Сторс выразил желание присутствовать на Пасхальном седере у рава Кука. Разумеется, ради мира с власть предержащими рав согласился принять его. Обдумывая, как лучше принять сановнего гостя, рав Кук вспомнил, что Сторс увлекается древнегреческой литературой, и обратился к отцу с просьбой, чтобы тот присутствовал на седере и развлекал губернатора за столом ученой беседой. В мудрости своей рав прибавил: “Высокую особу принято встречать цветами; пусть же беседа о греческой культуре, о которой рабби Йеѓуда сказал, что она лишена плодов и имеет лишь цветы, заменит собой букеты, приличествующие для столь торжественного случая”.
Отец хорошо понимал желание рава Кука поддержать добрые отношения с губернатором и не имея иного выхода согласился исполнить просьбу рава. Он постарался исполнить ее как можно лучше (хотя в процессе беседы ему стало ясно, что познания Сторса в греческой литературе весьма скудны). Однако рав прекрасно понял, что отцу не доставляет большого удовольствия исполнять эту миссию, беседуя о греческой литературе в ночь Исхода из Египта, которая вся – святость. И он компенсировал ему это неудобство так, как только он мог это сделать: в поздний час сел рядом с отцом и стал учить вместе с ним главы из книги Зоѓар, и своими мудрыми толкованиями и глубочайшими познаниями в тайной мудрости осветил отцу всю ту ночь, пока не настало время читать утреннюю молитву Шма Исраэль».
***
Всех присутствующих охватывало возвышенное волнение, когда на следующее утро, после праздничной молитвы, рав, с талитом на плечах, делал кидуш и произносил слова Торы, связанные с актуальными событиями. За столом сидели многочисленные гости из Земли Израиля и из-за границы, собравшиеся этим праздничным утром, чтобы участвовать в молитве шахарит вместе с равом.
Не успевали молящиеся разойтись по своим домам, как дом рава Кука заполняли те, кто пришел поздравить его с праздником. Знаменитые раввины и главы ешив, мудрецы Торы и люди науки, высокопоставленные общественные деятели и простые жители Иерусалима в самых разнообразных ярких одеждах. Всех рав встречал радушно, и перед всеми собравшимися вновь произносил слова Торы, ѓалаху и агаду, и свет радости праздника разливался над всеми.
***
Перед Песахом 1934 года в Землю Израиля прибыли многочисленные гости из-за границы, чтобы провести здесь Пасхальный седер. Национальные фонды – Керен каемет и Керен ѓа-йесод – хотели принять дорогих гостей как можно лучше и решили устроить для них второй седер, который, согласно Ѓалахе, следует устраивать лишь за пределами Земли Израиля. Дабы привлечь на этот седер гостей, которые придерживаются религиозного образа жизни, организаторы обратились к раву Куку с просьбой, чтобы он взял под свое покровительство это мероприятие, а также дал ему удостоверение о кошерности.
Несмотря на сильное желание поддержать фонды, которые занимаются возрождением Земли Израиля, рав отказался исполнить эту просьбу, объяснив, что не может согласиться на проведение второго седера в Земле Израиля, – ведь второй йом тов празднуют, согласно Ѓалахе, только за границей.
Тогда директора фондов пошли на хитрость: они обратились к одному из старейших учеников ешивы Мерказ ѓа-рав и предложили ему присутствовать на седере, пообещав за это значительное денежное вознаграждение, но при условии, что он убедит рава дать свое согласие и удостоверение о кошерности. Ученик, который не знал, что прежде они обращались к самому раву и тот отказался, принял это предложение с радостью (учитывая тогдашнее экономическое положение в Земле Израиля, обещанного вознаграждения ему хватило бы, чтобы содержать семью в течение нескольких месяцев) и пришел к раву, чтобы попросить его согласия.
Перед равом встала трудная дилемма. Он всегда был очень внимателен к нуждам других людей, и помощь семье мудреца Торы была крайне важна для него. Рав стал искать выход из создавшегося положения. Он задумался, но вот лицо его просияло, и он сказал ученику: «У меня тоже есть условие, и если они будут готовы выполнить его, я дам свое согласие на этот седер. Мое условие таково: на седер должен быть приглашен оркестр Дома слепых, и об этом должно сообщаться крупными буквами в многочисленных афишах».
И рав пояснил свое требование: «Все знают, что в йом тов нельзя играть на музыкальных инструментах, и потому седер, на котором играет оркестр, – это не настоящий седер!»
Перевела и подготовила к печати Хана Ар-Шалом
