Моше получил Тору с Синая (Авот, 1:1).
Творец говорил с ним Лицом к лицу, и две скрижали были отсечены от Престола Славы и опущены в материальный мир. И были они голубовато-прозрачные.
Небо – совмещение противоположностей. Даже вода и огонь существуют там в единстве. Оно – граница духовных миров, отделяющая их от суеты и невечности, от земли – мира раздробленности и бесконечных изменений.
Большое не поместится в малом, цельное – в разбитом, а общее – в частном.
Но так ли это?
Разве общее не проявляется в частном каждый день и каждое мгновение? Например, мозг, являющийся частью организма, содержит в себе все тело, воспринимая реакцию каждой клетки и возвращая ей нужный сигнал. Но такое раскрытие общего происходит незаметно, и сам феномен жизни, становясь привычным, ни у кого не вызывает удивления.
Кусок Небес появился на земле как два камня сапир в руках Моше. Единое вторглось в материальный мир, расширяя его пределы и возможности.
Все, что делает Всевышний глобально. Его прикосновение к скрижалям и начертанное на них "Я" должны были отразиться во всех элементах природы. Общее должно было найти свое выражение не только во внешнем мире, но и в сердце человека, ибо на этот раз Всевышний изменил обычный ход вещей (при котором Он, обращаясь к человеку, не меняет его естество – изменить себя человек призван сам).
После того, как сыны Израиля не смогли воспринять Его голос, надпись "Я Бог Всесильный твой…", прорезавшая скрижали насквозь, должна была сделать людей другими. Достаточно было только желания человека раскрыть свое сердце для потока света, готового пронизать его.
Сорок дней назад духовный мир ворвался в жизнь сынов Израиля. Но они оказались не готовы к этому. Гора Синай превратилась в дым. Трубный звук шофара и голос Всевышнего, произнесший "Я Бог Всесильный твой…", стали отрицанием частного. Потому что частное не нашло в себе общего. Теперь Моше нес скрижали, чтобы раскрыть в каждом элементе материи общую основу мироздания – вечный рассказ Творца о Себе. То, что не смогли сделать люди, сделал Всевышний. Он прорезал материю и подготовил сердца к восприятию Торы, к раскрытию общего в частном.
Когда прозвучало "Я" с горы Синай, Всевышний раскрылся как Царь, сидящий на престоле, парящем над сводом небес. Этот образ должен был помочь сынам Израиля осознать неограниченность и независимость единого желания добра, управляющего миром. Задача человека состояла в том, чтобы, освободив место для престола Царя в глубине сердца, позволить общему, которое раскрывается над сводом небес, проявиться внутри себя.
Один говорил лицом к Лицу, преодолев крутой горный подъем, а все остальные ждали – каждый на своем месте. Но получить Тору они должны были так, как будто сами удостоились вести диалог без преград и завес – одно раскрывшееся сердце способно повлиять на все остальные.
Через скрижали могло завершиться дарование Торы. Взглянувший на эти камни не забыл бы ее никогда. Он научился бы везде и во всем видеть начертанное на них "Я". Общее – в частностях, потому что в сердце были бы те же слова.
Божественный перст прорезал камень сапир и начертал "Я". Это изменило мир. Буквы позволили свету пробиться оттуда, где внутри атома, казавшегося неделимым, конечное соприкасается с бесконечным. В каждой точке раскрылась точка, и между каждыми двумя ближайшими точками земного пространства проступила голубизна небес. Начертанное Всевышним на камне было начертано повсюду. Теперь нужно было только раскрыть сердце, чтобы увидеть это удивительное изменение всех миров.
"Смотрите, вот Пресвятой отсек две скрижали от Своего единства и передал вам, народу единому, чтобы соединить верхнее и нижнее единство", – сказал бы Моше, спустившись с горы. Но в тот момент, когда на вершине горы Синай его руки коснулись скрижалей и все души должны были рвануться ввысь, чтобы соединиться с душой того, кто достиг престола Славы, внизу был совершен грех золотого тельца (Ма’арал, Нецах Исраэль). И "Я" Того, Кто на престоле, парящем над небесами, не смогло найти Свое выражение в сердцах евреев, а значит, и во внешнем мире единое и бесконечное осталось неузнанным.
