В августе 2005 года силы израильской армии и полиции депортировали 8000 еврейских поселенцев из 21 поселения в Газе и 4 в Северной Самарии. Операция, получившая название «размежевание», вызвала целый ряд системных протестов в израильском обществе. Однако, властям удалось навязать свою волю. Полгода спустя, становится возможным в более спокойной обстановке выяснить причины такого явления и его последствия для будущего развития израильской политической системы.
Действия гражданской оппозиции в Израиле нередко сравнивали с «цветочными революциями» в странах СНГ. Оговоримся сразу, что в рамках нашего анализа мы будем избегать подобных параллелей. Они надуманы и искусственны. Совпадение наблюдается лишь в одном случае, когда мы говорим о типологическом сходстве между различными акциями гражданского сопротивления. Во всем остальном, особенно учитывая антисемитские настроения части окружения В.Ющенко, такие аналогии абсурдны. Что и показал различный исход противостояний в Израиле и Украине.
Почему же колоссальный потенциал противников депортации так и не был реализован? Ведь по оценкам специалистов примерно половина израильтян была против этого мероприятия. Тем не менее, сторонники депортации смогли праздновать победу. Возможно, с исторической точки зрения эта победа пиррова. Но как быть нам сейчас, когда рассуждать историческими категориями явно не под силу?
Обычно в таких событиях принято выделять два уровня: оперативный и стратегический. Вначале о первом. Когда мы говорим о непосредственных причинах неудачного хода сопротивления, принято чаще всего вспоминать июльскую ситуацию в Кфар-Маймоне. За месяц до начала «итнаткута» противники депортации были как никогда монолитны и готовы идти вперед. Однако, гражданский марафон был завершен на нулевой точке. По мнению большинства, именно в Кфар-Маймоне была кульминация противоборства. После этого власти получили преимущество и стали его реализовывать.
Лидеры антидепортационного марша оказались под огнем критики через некоторое время после его завершения. Первоначально аналитики соглашались, что в условиях полицейского давления у демонстрантов не было другого выхода. Но, затем, когда изменение баланса сил стало более явным, осторожность Совета поселений была расценена как предательство. И хотя последующие события косвенно подтвердили это мнение, нельзя не задать в этом случае необходимые вопросы.
Когда перед лидерами манифестантов в Кфар-Маймоне стоял вопрос о дальнейших действиях, выбирать было непросто. По имевшейся информации власти отдали приказ силам оцепления открывать огонь на поражение в случае попытки прорыва. В итоге человеческих жертв удалось избежать, но ценой этого стал проигрыш всего противоборства.
Наверное, если бы протестующие пошли на прорыв, и полиция открыла бы огонь, шквал критики в адрес лидеров марша был бы еще более разрушительным. Но, это уже не исторический вопрос.
Как бы то ни было, ощущение неизбежного поражения стало витать в воздухе. Через несколько дней после «Кфар-Маймона» Дов Конторер одним из первых высказал мысль о тщетности усилий сопротивленцев, столкнувшихся с неумолимой государственной машиной подавления.
Однако, оперативный уровень этого противоборства скорее следствие, нежели причина. Политическая канва событий, на наш взгляд, выглядит следующей.
Несмотря на четко обозначенную задачу – срыв ненасильственными методами политической борьбы правительственной программы «эвакуации» из сектора Газа и Северной Самарии, у израильских «оранжевых» не было далеко идущих задач. Цели свержения правительства А.Шарона, изменения политической системы страны, досрочных выборов не ставились.
Во многом это было вызвано высоким рейтингом популярности главы израильского правительства. «Оранжевые» не хотели и не могли выступать с резкими персональными заявлениями, учитывая именно эту парадоксальную ситуацию. Несмотря на то, что примерно половина израильтян, так или иначе, была против «эвакуации», это мало отражалось на отказе от симпатии к А.Шарону. В итоге это и привело к успеху «эвакуации», когда армия и полиция подчинились приказу популярного политика.
Другие популярные политические лидеры, такие как министр финансов Б.Нетаниягу или бывший мэр «единого и неделимого», по его же словам, Иерусалима Э.Ольмерт, однозначно поддержали А.Шарона. Демонстративная отставка Б.Нетаниягу, состоявшаяся за несколько дней до начала «эвакуации», не сыграла и не должна была сыграть серьезную роль. Ее следовало скорее расценивать как формальный шаг, вряд ли нацеленный на срыв «размежевания». Б.Нетаниягу хотел дистанцироваться от непопулярного и тяжелого, как следовало ожидать, воплощения идеи «итнаткута».
«Оранжевое» движение было лишено общеизраильских лидеров, бывших частью элиты, составной истеблишмента. М.Фейглин, глава ликудовской фракции «Еврейское руководство» стал одним из наиболее последовательных противников «эвакуации». Однако, его трудно отнести к реальным лидерам израильской политики. В последние дни эта оценка получила новое подтверждение в свете итогов голосования на пост главы «Ликуда».
По различным пиаристо-пропагандистским причинам политические и общественные лидеры, выступавшие против правительственной программы «эвакуации», становились маргиналами, или в лучшем случае представителями сектора поселенцев и религиозных сионистов. Секторальное движение, лишенное общенациональных лидеров, было обречено на поражение.
Показательным стало и то, что призванная, по логике вещей, защищать интересы поселенцев Гуш-Катифа и Северной Самарии, Национально-религиозная партия (МАФДАЛ) была в эти дни, скорее частью истеблишмента, нежели авангардом «оранжевого» движения.
Значительную роль сыграл и внешний фактор. В отличие от Украины или Грузии, где Соединенные Штаты поддерживали оппозицию, в Израиле все было наоборот. Общественная, так и не ставшая политической, оппозиция не имела глубокой внешней поддержки.
Израильская ситуация показала сложность ненасильственных гражданских действий в условиях отсутствия зарубежной поддержки. Подтвердилось старое «контрреволюционное» правило – когда армия и полиция верны правительству, любые серьезные выступления против властей обречены на неудачу.
Понятно, что угроза дальнейших «размежеваний» сохраняется. Ее отдаленным предвестником может быть создание партии «Кадима», вобравшей в себя лучшие слои «лагеря мира». Это покажется тривиальным, но только изменение политической системы страны способно стать тормозом на пути этого процесса.
Сокращение разрыва между партийными элитами и рядовыми членами партий, усиление роли Кнессета, ослабление влияния профессиональных, не избираемых органов власти (Верховный Суд, Государственный банк), плюрализация телевидения… И тогда что-то начнет меняться.
Действия гражданской оппозиции в Израиле нередко сравнивали с «цветочными революциями» в странах СНГ. Оговоримся сразу, что в рамках нашего анализа мы будем избегать подобных параллелей. Они надуманы и искусственны. Совпадение наблюдается лишь в одном случае, когда мы говорим о типологическом сходстве между различными акциями гражданского сопротивления. Во всем остальном, особенно учитывая антисемитские настроения части окружения В.Ющенко, такие аналогии абсурдны. Что и показал различный исход противостояний в Израиле и Украине.
Почему же колоссальный потенциал противников депортации так и не был реализован? Ведь по оценкам специалистов примерно половина израильтян была против этого мероприятия. Тем не менее, сторонники депортации смогли праздновать победу. Возможно, с исторической точки зрения эта победа пиррова. Но как быть нам сейчас, когда рассуждать историческими категориями явно не под силу?
Обычно в таких событиях принято выделять два уровня: оперативный и стратегический. Вначале о первом. Когда мы говорим о непосредственных причинах неудачного хода сопротивления, принято чаще всего вспоминать июльскую ситуацию в Кфар-Маймоне. За месяц до начала «итнаткута» противники депортации были как никогда монолитны и готовы идти вперед. Однако, гражданский марафон был завершен на нулевой точке. По мнению большинства, именно в Кфар-Маймоне была кульминация противоборства. После этого власти получили преимущество и стали его реализовывать.
Лидеры антидепортационного марша оказались под огнем критики через некоторое время после его завершения. Первоначально аналитики соглашались, что в условиях полицейского давления у демонстрантов не было другого выхода. Но, затем, когда изменение баланса сил стало более явным, осторожность Совета поселений была расценена как предательство. И хотя последующие события косвенно подтвердили это мнение, нельзя не задать в этом случае необходимые вопросы.
Когда перед лидерами манифестантов в Кфар-Маймоне стоял вопрос о дальнейших действиях, выбирать было непросто. По имевшейся информации власти отдали приказ силам оцепления открывать огонь на поражение в случае попытки прорыва. В итоге человеческих жертв удалось избежать, но ценой этого стал проигрыш всего противоборства.
Наверное, если бы протестующие пошли на прорыв, и полиция открыла бы огонь, шквал критики в адрес лидеров марша был бы еще более разрушительным. Но, это уже не исторический вопрос.
Как бы то ни было, ощущение неизбежного поражения стало витать в воздухе. Через несколько дней после «Кфар-Маймона» Дов Конторер одним из первых высказал мысль о тщетности усилий сопротивленцев, столкнувшихся с неумолимой государственной машиной подавления.
Однако, оперативный уровень этого противоборства скорее следствие, нежели причина. Политическая канва событий, на наш взгляд, выглядит следующей.
Несмотря на четко обозначенную задачу – срыв ненасильственными методами политической борьбы правительственной программы «эвакуации» из сектора Газа и Северной Самарии, у израильских «оранжевых» не было далеко идущих задач. Цели свержения правительства А.Шарона, изменения политической системы страны, досрочных выборов не ставились.
Во многом это было вызвано высоким рейтингом популярности главы израильского правительства. «Оранжевые» не хотели и не могли выступать с резкими персональными заявлениями, учитывая именно эту парадоксальную ситуацию. Несмотря на то, что примерно половина израильтян, так или иначе, была против «эвакуации», это мало отражалось на отказе от симпатии к А.Шарону. В итоге это и привело к успеху «эвакуации», когда армия и полиция подчинились приказу популярного политика.
Другие популярные политические лидеры, такие как министр финансов Б.Нетаниягу или бывший мэр «единого и неделимого», по его же словам, Иерусалима Э.Ольмерт, однозначно поддержали А.Шарона. Демонстративная отставка Б.Нетаниягу, состоявшаяся за несколько дней до начала «эвакуации», не сыграла и не должна была сыграть серьезную роль. Ее следовало скорее расценивать как формальный шаг, вряд ли нацеленный на срыв «размежевания». Б.Нетаниягу хотел дистанцироваться от непопулярного и тяжелого, как следовало ожидать, воплощения идеи «итнаткута».
«Оранжевое» движение было лишено общеизраильских лидеров, бывших частью элиты, составной истеблишмента. М.Фейглин, глава ликудовской фракции «Еврейское руководство» стал одним из наиболее последовательных противников «эвакуации». Однако, его трудно отнести к реальным лидерам израильской политики. В последние дни эта оценка получила новое подтверждение в свете итогов голосования на пост главы «Ликуда».
По различным пиаристо-пропагандистским причинам политические и общественные лидеры, выступавшие против правительственной программы «эвакуации», становились маргиналами, или в лучшем случае представителями сектора поселенцев и религиозных сионистов. Секторальное движение, лишенное общенациональных лидеров, было обречено на поражение.
Показательным стало и то, что призванная, по логике вещей, защищать интересы поселенцев Гуш-Катифа и Северной Самарии, Национально-религиозная партия (МАФДАЛ) была в эти дни, скорее частью истеблишмента, нежели авангардом «оранжевого» движения.
Значительную роль сыграл и внешний фактор. В отличие от Украины или Грузии, где Соединенные Штаты поддерживали оппозицию, в Израиле все было наоборот. Общественная, так и не ставшая политической, оппозиция не имела глубокой внешней поддержки.
Израильская ситуация показала сложность ненасильственных гражданских действий в условиях отсутствия зарубежной поддержки. Подтвердилось старое «контрреволюционное» правило – когда армия и полиция верны правительству, любые серьезные выступления против властей обречены на неудачу.
Понятно, что угроза дальнейших «размежеваний» сохраняется. Ее отдаленным предвестником может быть создание партии «Кадима», вобравшей в себя лучшие слои «лагеря мира». Это покажется тривиальным, но только изменение политической системы страны способно стать тормозом на пути этого процесса.
Сокращение разрыва между партийными элитами и рядовыми членами партий, усиление роли Кнессета, ослабление влияния профессиональных, не избираемых органов власти (Верховный Суд, Государственный банк), плюрализация телевидения… И тогда что-то начнет меняться.
