— Вы хотите знать, как я решил стать евреем? — обратился ко мне бородатый кипастый юноша. — Все получилось очень просто. Однажды, когда я еще учился в школе, ребята сказали мне: «Ты не такой, как мы. Наверное, ты не русский».
Я страшно обиделся и плача побежал домой.
— Мама! Они говорят, что я не русский.
— Ну, что ты, дурачок, Кто же мы тогда?
Начав учиться в институте, я уже сам почувствовал, что я не такой, как они. Это трудно объяснить словами. Ну не такой, и все тут. И тогда я решил серьезно поговорить с родителямя.
— Мама! Мы русские?
— Конечно. Кто же еще? Вон твои дедушка и бабушка.
Но я почувствовал какую-то неуверенность в ее словах и посмотрел выжидающе.
— Ну, вот, если только дедушка со стороны отца…
— Кто же он был? — спросил я дрожащим голосом.
— Дедушка был евреем, сыном раввина. Но он пошел в народ, боролся за правду и справедливость, а после революции, уже при Сталине, его репрессировали. Мы даже не знаем, где он похоронен. Мы и назвали тебя по первой букве его имени. Его звали Натаном, и поэтому ты стал Николаем…
Ошеломленный, я убежал в свою комнату и охватил голову руками.
— Так вот почему все чувствовали, что я не такой, как они. Во мне душа моего деда. Я потомок мудрого еврейского раввина!
Теперь я понял причину той тайной симпатии, которую я испытывал к государству Израиль. Ведь это моя родина! Потрясенный сделанным открытием я заплакал.
— Дедушка я обещаю, что твоя душа вернется к еврейскому народу. Я снова буду называться Натаном. И я полностью возвращусь к своему народу и на свою землю. И ту «справедливость, равенство и братство», которые ты хотел принести другому народу (бросившему тебя за это в ГУЛАГ), я принесу нашим настоящим братьям.
Окрыленный, я отправился в городскую библиотеку и, обнаружив там учебник еврейской истории, изданный в 1912 г., прочитал его запоем, с радостью снова и снова убеждаясь, насколько это близко для мени. Как будто я все это уже знал когда-то.
Потом пришло время читать Тору…
А через несколько месяцев я зашел на кухню, мама что-то варила:
— Я решил — я уезжаю в Израиль. Мать посмотрела непонимающе.
— Что ты будешь там делать, среди евреев? Это же чужой непонятный народ.
Я не хотел убеждать маму в том, что я нашел свой народ. Я знал, что пройти этот долгий путь назад к нему будет совсем не просто. Но я почему-то верил, что справлюсь. Залогом этому было то великое счастье, то ощущение какой-то необычной возвышенной радости и трепета, которые не оставляли меня со дня великого открытия.
